Мода семидесятых годов сделала крутой разворот и двинулась вспять по пути «ретро» прямо к тридцатым и даже далее — к двадцатым годам нашего века…
Стоило уставшему от борьбы общественному мнению махнуть рукой на легкомысленные мини-юбки, как прелестные победительницы сами, добровольно стали увеличивать длину своей одежды. Женское платье становится все длиннее и длиннее, и если так пойдет дальше, то скоро мы увидим, как юные пажи понесут за нашими дамами пышные шлейфы…
Обо всем этом я беседую с одной из законодательниц московской моды двадцатых годов Ольгой Дмитриевной Сеничевой-Кащенко.
— Я рада, что наша мода снова возвращается,— говорит Ольга Дмитриевна.— Может быть, теперь девочки начнут нормальноесть.
— А что, они голодали?!
— Конечно! Ведь красивой считалась худенькая девочка-мальчик. Все эти джинсики, рубашечки, мини-юбки — все на такую фигуру было рассчитано. А длинные юбки, знаете ли, предполагают формы… Вот посмотрите на манекенщиц нашего Ателье.
Я листаю журнал «Ателье» № 1 за 1923 год. В семнадцать лет Ольга Дмитриевна Сеничева-Кащенко была главным редактором этого журнала и директором первого советского Ателье мод.
«Страннее всего,— читаю я в статье поэта Михаила Кузмина,— что модные идеалы оказывают давление на саму структуру человеческого тела. Вспомним моды на высокий рост, покатые плечи, на толщину, на худобу, на роскошные бюсты, на плоскую грудь… Как дамы умели этого достигать — неизвестно, но что это было так — несомненно. Все это накладывало известный оттенок на склад жизни, исключая возможность вальса в римских тогах, канканов в костюмах Веласкеса и шествие гладиаторов в пиджаках».
— А в длинных юбках,— добавляет Ольга Дмитриевна,— шейк уже не станцуешь. Тут требуется танго или вальс. Я вспомнил, каким успехом пользовалась недавно пластинка рыцаря танго Оскара Строка, как я сам слезно выпрашивал у своей тети тяжелый толстый диск с «Черными глазами» и как загипнотизировала зрительный зал мелодия «Я возвращаю ваш портрет», мощно звучавшая в фильме «Они сражались за Родину»… Мода на танго грядет. Она уже совсем близко. На будущее я запасаюсь пышной цитатой из журнала «Ателье»:
«Танго есть как бы шествие волнообразных движении тела, устремленных внутрь, к сокрытому ядру нашей личности,— в таком счастливом сочетании и взаимном равновесии, что полное удовлетворение остается всегда сдержанным, побежденным властью танца. Танго в своем поступательном движении разворачивается постепенно, медленно, как змея боа. Но в нем,— скрытый,— таится прыжок».
Пока я переписываю эти слова в свою записную книжку, Ольга Дмитриевна рассказывает мне.
— Лучшие танцы были тогда в ресторане «Эрмитаж». Туда мы направляли наших манекенщиц демонстрировать модели. Манекенщицы сидели за столиками с пашей эмблемой, они себе что-нибудь там заказывали, их приглашали танцевать… А когда в зал входила я, конферансье
Алексеев провозглашал: «Прошу туш! Прибыла директриса Ателье мод!»
— Как же вам в столь юном возрасте доверили такое большое дело? — не перестаю удивляться я.
— Да вы, миленький, прямо как те дяди, которые говорили:
«Нельзя девчонке в руки давать ценные материалы». Ведь нашему ателье передали конфискованную у частников парчу, меха, шелк…
Но мне и до этого поручали не менее ответственные задания. В пятнадцать лет я поступила секретарем в отдел Центропечати ВЦИКа, а через некоторое время меня пригласили оформлять Выставку общей и кустарной промышленности для делегатов III конгресса Коминтерна в Доме союзов. Ни мебели, ни декоративных материалов не было… Так, знаете, что мы придумали? Обтянули скамейки холстом и по нему нашили аппликации из красного шелка в виде шестеренок — положение было спасено. После конгресса я предложила организовать первое в стране ателье мод. Мы должны были создать конкуренцию нэпу. В Москве в то время открылось сразу много частных предприятий, и с этим нельзя было не считаться. Я сама нашла помещение для Ателье — первый этаж на Петровке…
Сейчас там, где помещалось Ателье мод,— Художественный салон. Мимо его витрин москвичи проходят довольно спокойно. А в 1922 году эти витрины произвели в Москве сенсацию, которая еще долго будоражила воображение любителей уличных зрелищ.
В один прекрасный день занавеси на витринах раздвинулись, и взору прохожих предстали две комнаты, в каждой из которых неподвижно стояли по две женщины. В одной витрине они были одеты в выходные туалеты, а в другой манекенщицы демонстрировали простые платья из русского холста с вышивкой. Так состоялось открытие Ателье мод. Мгновенно перед витринами образовалась огромная толпа, движение по Петровке, Столешникову, Кузнецкому остановилось.
— Не прошло и двадцати минут,— говорит Ольга Дмитриевна,— как, с трудом пробившись через толпу, в Ателье появился начальник московской милиции.
Он был очень взволнован и требовал немедленно прекратить демонстрацию мод. Закрыли занавеси. Народ не расходился. Спорили — живые были женщины на витринах или куклы… Повесили табличку: «Демонстрации больше не будет»,— стоят… Еще потом целую неделю народ не отходил от витрин: а вдруг снова что-нибудь покажут.
Ателье успешно конкурировало с частным сектором.
Показы мод проходили в форме концертов. Известные артисты исполняли свой обычный репертуар, но облаченные в модели Ателье мод.
Стал выходить журнал «Ателье». Он был задуман как издание с широким кругом интересов.
Статьи заказывались не узким профессионалам, а известным художникам, режиссерам, писателям, поэтам… Свое согласие сотрудничать в журнале дали Б. Кустодиев, И. Грабарь, В. Мухина, К. Петров-Водкин, С. Чехонин, К. Сомов, А. Экстер, писатели А. Ахматова, Е. Замятин, Ф. Сологуб, М. Шагинян, М. Кузмин, В. Гордин, режиссер Н. Евреинов и другие.
Ателье мод и журнал старались изменить внешний облик советского человека, сделать его более изящным, приблизить к современной моде. Ателье разработало пионерскую форму, рабочий костюм…
Ольга Дмитриевна рассказывает:
— Если Мейерхольд использовал на сцене комбинезоны как театральный костюм, то мы смоделировали профодежду для работы на заводе. С недоумением встретили наши модели работницы — они тогда просто не могли себе представить, что им когда-нибудь придется носить брюки…
Дело Ателье расширялось. При нем появился еще и киножурнал «Хроника мод», для которого работал Эдуард Тиссэ, будущий оператор «Броненосца «Потемкина».
А в июне 1923 года Ателье устроило на ипподроме бега для сбора средств в пользу Комиссии ВЦИК по улучшению жизни детей.
Ольга Дмитриевна:
— Комиссия предоставила нам по этому случаю застоявшихся в своих конюшнях бывших царских лошадей. Мы пригласили известных актрис, специально сшили им роскошные туалеты. Я же для контраста выбрала себе скромный наряд — черное платье с большим красным воротником и черный кокошничек. Дамы расселись по экипажам, и кавалькада двинулась по Ленинградскому шоссе к бегам. Люди с удивлением смотрели на это великолепие и не верили своим глазам… На ипподроме завсегдатаи бегов делали ставки на наши экипажи. Состоялось два заезда. Знаете, как страшно было!… Коляски для бегов не приспособлены, лошади обезумели от долгого безделья… Сидишь, вцепившись в сиденье, и вдруг рядом возникает страшная лошадиная морда, глаза горят, на губах пена — это нас настигает чей-то экипаж… Но в обоих заездах я пришла первой! После этого дня Ателье передало Комиссии ВЦИК по улучшению жизни детей большую сумму денег.
— Вас действительно можно назвать мамой советской моды,— говорю я.— А как сложилась ваша дальнейшая жизнь?
— Некоторое время я снималась в кино, работала в театре, а потом стала преподавательницей немецкого языка, защитила диссертацию, была заведующей кафедрой Полиграфического института. Но увлечение моей молодости было всегда со мной. Какая бы пи была мода, я всегда старалась найти свой собственный стиль одежды. А теперь, когда снова начинают носить то, что носили мы в двадцатых годах, я рискую стать супермодной…
В. Берендеев.

Журнал Юность № 9 сентябрь 1975 г.

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области