В поисках себя
Здравствуйте! Зовут меня Юля. Мне 18 лет. С 15-ти уехала из дому в Ленинград. Живу без родителей, без родственников. Уехала по своей воле, родители — замечательные, образованные, умные. А я на стройке отрабатывала годы, проведенные в училище. Была маляром (полгода), бросила: ни капельки творческого, надоела муторная, неинтересная, однообразная работа. Перешла в штукатуры, не выдержала и полгода, почувствовала отвращение к делу и хожу на стройку, как на каторгу. В бригаде ко мне относятся плохо, словно к лишнему рту. И если поначалу это было мало заметно, сейчас проявляется во всем: и в грубости, и в насмешках (хотя я многое, может быть, и сама заслужила). Появляются мысли: «А если я и впрямь ни на что не гожусь?» Ведь работала до этого в столовой, надоело. Училась в школе кое-как, нехотя, просто знала, что надо учиться. Словом, везде и во всем проявляла посредственность. Правда, мама научила играть в шахматы, и я в 14 лет имела третий взрослый разряд, занимала вторые места в Жданове. Но и шахматы не заинтересовали меня, играла, как поняла, больше из тщеславия. И, в конце концов, шахматы забросила. Была во мне прежде потребность рисовать, и я рисовала. Мама, видя эту наклонность, записала в изостудию, но я не ходила туда и года. Когда я очутилась одна в незнакомом городе, очень полюбила стихи. Любимый поэт — Шекспир (сонеты). Из русских — Жуковский, Баратынский, Тютчев, Лермонтов, Пушкин. Читала зарубежных поэтов. Я понимала поэзию, могла носить месяцами одну книжку, наслаждалась… Два года — поэзия, поэзия; проза не шла. Теперь с наслаждением читаю прозу… Появилось новое увлечение — собираю марки. Думаю, что когда-нибудь надоест и это. Хожу, кстати, на курсы шоферов. Дорогая редакция, посоветуйте, как мне быть с работой, как сделать, чтобы не тянуть лямку, а делать дело полнокровно? Как найти свое место в жизни? Меня считают глупой, ребенком, который ничего не умеет как следует делать, Я молчу. Они, кажется, правы…
До свидания. С уважением, Юля Ф.

Вскоре после того, как мне было передано это письмо Юли, она уехала из Ленинграда. Юля уехала — вопросы ее остались. Для начала я дал прочесть Юлино письмо своим друзьям и знакомым: интересно было выяснить, как выглядят «одиссеи» девушки с точки зрения здравого смысла. Мнения были самые разные. — Какой там поиск места в жизни! Рисуется, а трудиться не желает. — Правильно сделала, что уехала домой. Нечего молоденькой девушке делать на стройке, среди грубости, хамства, там, где ее не ценят и не понимают. — Тут ясно прослеживается элементарная неспособность к любому труду: и к творческому и к не творческому. Неусидчивые люди без ярко выраженного таланта почти всегда сталкиваются с проблемой собственной никчемности…
— Беда Юли в том (в отличие от некоторых других ее ровесников), что она живет лишь духовной жизнью. Поэзия, проза, шахматы — все это хорошо. Однако, когда дело доходит до работы (неважно, какой— любой конкретной работы), здесь Юля сразу занимает пассивную позицию. — Явный результат неправильного воспитания в семье. Ей разрешалось все попробовать, но не воспитывалось главное — трудолюбие в широком смысле слова.
В результате сформировался разбросанный человек, который не приносит пользу ни себе, ни обществу. Своего рода дегустатор жизни. Очень знакомый тип… «Тип» действительно знакомый. По данным социологических обследований, более миллиона молодых людей кочуют по стране, безуспешно пробуя себя то в одном, то в другом деле. И, конечно, не дегустации ради — серьезно озабоченные поиском своего места в жизни, самоопределением. Давайте попытаемся понять искания молодежи, опираясь при этом не только на житейский здравый смысл, не на эмоции, а на выводы и наблюдения науки. Обычная ситуация: молодой человек закончил школу — что дальше? Выбор вроде бы несложен: продолжай учебу или — на работу. И, тем не менее, человек чаще всего теряется, ибо сегодня выбрать место в жизни в самом деле не просто. За порогом школы — все сложности взрослой жизни. И необходимость приобрести профессию, и служба в армии, и гражданские обязанности, и обзаведение семьей. Кроме всего, в наш век научно-технической революции на глазах стареют знания. И если ты не хочешь отстать от хода событий, надо постоянно пополнять знания, учиться и переучиваться. Итак, учеба или работа? С обзаведением семьей можно погодить. Сначала надо бы определиться, встать на ноги. Если учеба — тут даже при наличии призвания надо принимать в расчет и трудовой стаж и немалый конкурс. Призвания нет, ты, скажем, идешь в институт по совету родителей,— страшит еще и будущее. А вдруг родители ошиблись и вовсе ты не инженер, а филолог? Значит, на всю жизнь с нелюбимым делом? С работой (Юлии случай) тоже не легче. 35 тысяч профессий. Какую выбрать?
По меткому замечанию одного школьного учителя, семнадцатилетний паренек с новеньким аттестатом зрелости — словно былинный витязь на распутье. Только перед выпускником не три дороги, а в тысячу раз больше и нет того придорожного камня, где было бы четко написано, какие испытания ждут на пути. И — может быть, самое главное — представления молодого человека о своем ближайшем будущем, столь определенные и безоблачные в стенах школы, становятся неясными, расплывчатыми с первых же самостоятельных шагов. Человек торопится стать взрослым, включиться в дело, приносить обществу пользу, а ему что-то помехой… Ну, а какое отношение имеет все это к проблемам Юли? Самое непосредственное. В обиходе у социологов есть такое понятие — «частичная взрослость». Сегодняшний подросток великолепно начитан, «подкован» технически, внимательно следит за успехами науки, за искусством. А вот моральное, общественное сознание порой отстает от интеллектуального развития. Современный подросток по своим знаниям взрослее сверстников, живших 30—40 лет назад, а по своему нравственному и социальному опыту он бывает инфантилен. Он частично взрослый человек. В 16 лет юноша получает паспорт, приобретает право посещать «взрослые» мероприятия и фильмы. В анкетах по переписи населения вопрос «Состоите ли вы в браке?» задается молодым гражданам с 16 лет. И в то же время, если этот «гражданин» нарушает дисциплину в школе, вызывают родителей, ответственность за его успеваемость и поведение несут педагоги. Очень точно сказал об этом на диспуте «Тебе 17. Много это или мало?», состоявшемся в Центральном лектории Ленинграда, десятиклассник Алеша Н.: «Когда мы читаем о поколении гражданской войны или военных лет, узнаем, что на долю наших отцов и дедов выпало немало испытаний. Для нас же все происходит слишком гладко.
Взрослые стараются сделать нашу жизнь как можно легче». Лейтмотив Юлиного письма, не правда ли? «Мама записала, мама устроила…» «Нас выращивают педагоги, как тепличные растения,— читаем в сочинении другого старшеклассника.— Освоив школьную программу, мы порой не в состоянии решить обычного жизненного вопроса». Сказано как нельзя точно. И становится понятным, почему за порогом школы человек пасует перед выбором. Дело не только в сложностях взрослой жизни. Это одно. И другое — юноша получил в школе достаточно знаний о мире и минимальное знание мира. Он слабо знаком со спросом общества на те или иные профессии. Он не имеет достаточной моральной подготовки к будущей занятости. Нет у него и серьезных трудовых навыков, которые бы облегчили вхождение молодого человека в дело. Зато высокие требования к труду — без учета реальной ситуации, труд только по призванию, непременно содержательный, творческий. Профессия — самая уважаемая, имеющая высокий общественный престиж. В одну из анкет был включен вопрос: «Какое из приведенных ниже суждений наиболее полно выражает Ваше мнение о работе?» От 2 035 опрошенных нами молодых людей и девушек были получены следующие ответы: «Хороша для меня та работа, где я смогу принести больше пользы» — 30,8 процента; «Важен смысл работы, но нельзя забывать о заработке»—20,9 процента; «Заработок — главное, но надо думать и о смысле работы, о ее общественной полезности, творческом характере и собственной заинтересованности» — 7 процентов; «Хороша та работа, которая высоко оплачивается» — 4,1 процента. Большинство опрошенных нами молодых людей и девушек хотят иметь работу «со смыслом».
Отвечая на вопрос «Что, прежде всего, Вам нужно для того, чтобы быть человеком счастливым?», 1 558 человек из 2 035 опрошенных (76,6 процента) сказали: «Иметь интересную, любимую работу». К сожалению, сегодня общество не может дать каждому дело по душе — развитие производства не достигло еще необходимого для того уровня. Однако молодой человек не так легко расстается с иллюзиями. Он упорно ищет содержательного, творческого труда, разочаровывается, бросается из крайности в крайность, недовольствует — точь-в-точь как Юля. И это, повторяю, не дегустирование. Молодой человек, как говорят социологи, старается найти свое место в жизни методом проб и ошибок. Не слишком ли, однако, дорого обходится такое самоопределение обществу? За три года Юля успела окончить ПТУ, поработала в столовой, на стройке, училась на шофера.
Судя по всему, период «проб» не закончится и с ее отъездом. И общество будет нести малопроизводительные затраты до тех пор, пока девушка не остановится, не выберет, так сказать, оптимума: чтоб и обществу польза и ей труд в удовольствие. Сколько еще времени на это уйдет: год, два, пять? Это непозволительные сроки. Даже если три года Юлиных «одиссей» обошлись государству в тысячу рублей, нужно выложить миллиард, чтобы «поддержать» поиски тех молодых людей, которые, как я уже говорил, числом в миллион пытаются найти сегодня оптимум. Столь долгие сроки включения молодого человека во взрослую жизнь непозволительны еще и вот почему. Представьте, что выпускники 1973 года всех средних школ и ПТУ страны встанут на путь «проб». Через пару лет в производстве, науке, сфере обслуживания будет царить хаос: нарушится естественный ход событий, передача культурной, технической, производственной традиций станет неуправляемой, подчиняясь лишь воле случая… Выходит, что найденный после долгих лет проб и ошибок оптимум выгоден только личности: человек набрел-таки на свое дело. Общество заинтересовано в скорейшем включении молодого человека в деятельную, производительную сферу. Между прочим, это и в интересах личности: не мытариться, лишний раз не разочаровываться, ибо оптимум на сегодня возможен не так уж часто. Уже говорилось: современный уровень развития общественного производства пока не дает возможности обеспечить каждого делом по душе. Молодой человек, как правило, этого не подозревает. По мнению социологов, особенно привлекательны для молодежи профессии, связанные с автоматизацией и механизацией. И в то же время здесь наибольшее количество разочарованных. На поверку оказывается, что в модной автоматизации много монотонной, однообразной, утомительной работы. Нажимать кнопки, с интересом проделывать одну и ту же операцию на конвейере можно неделю, две. А потом?..
Надо сказать, что большинству работников конвейеризация и автоматизация в ближайшие годы не угрожают. Проблемы конвейера стоят сейчас перед 10 процентами рабочих, и к концу столетия этот процент едва ли увеличится вдвое. Значит, неквалифицированный труд сохранится во многих отраслях производства, и народное хозяйство будет предлагать молодежи малоинтересные задания, которые тем не менее нужно будет добросовестно выполнять. Способен ли молодой человек сам подготовиться к такому исходу? Вообще решение о выборе профессии созревает в течение многих лет, проходит ряд стадий. Американские исследователи различают здесь три периода. Самый первый — фантастического выбора, до 11 лет. Тогда ребенок еще не может связать средства с целями; думая о будущем, не способен рационально мыслить. Второй — до 16—19 лет — период романтического выбора. По мере интеллектуального развития человек все больше интересуется условиями реальности, однако покуда не уверен в своих способностях. Постепенно фокус его внимания передвигается от субъективных факторов к реальным условиям. И наконец, после 19 лет, период пробного выбора (разведывание, обсуждение планов с осведомленными людьми, осознание возможности конфликта между собственными способностями и реальными условиями). В одну из анкет, распространенных среди ленинградских школьников, был включен вопрос: «Определили ли вы характер своей деятельности после окончаний школы?»
Ответы распределились так: «да» — 617 человек (68 процентов), «нет» — 188 человек (20,7 процента). 103 старшеклассника не ответили на поставленный вопрос. Я спросил девочку, ровесницу Юли — эта девочка, судя по анкете, уже сделала выбор: — Кем собираетесь стать? — Пойду учиться на филологический,— сказала она.— Хочу стать искусствоведом. — Простите, но искусствоведов готовят на историческом. — Разве? — удивилась девочка. Она выбрала филологический. Там, ей сказали, интересно. Ее не испугал конкурс 10 человек на место. Но она не только не знала, что не филологический готовит искусствоведов. Она находилась в совершенном неведении относительно своего будущего. По подсчетам социологов, Ленинграду до 1995 года не потребуются историки и филологи. До 2000 года — журналисты. До 2005-го — юристы. Может быть, зная это, наша знакомая серьезно отнеслась бы к выбору? Пока она, как и Юля, руководствовалась не информацией о профессии, а второстепенным, с нашей точки зрения, соображением: «искусствовед — это интересно» (для Юли привлекательным было, очевидно, знакомство с Ленинградом).
Словом, возобладало то, что исследователи называют романтическим выбором. Что ж, все вполне естественно. Девушкам нет еще девятнадцати, когда, по мнению тех же специалистов, романтические устремления уступают место реальным соображениям. Человек начинает ставить во главу угла выбора не только мечту, не только советы окружающих, примеры друзей, желание быть с дипломом или с модной профессией, а содержание и условия труда будущей деятельности, возможность творить, собственные интересы и наклонности с учетом общественных интересов и нужд. Но, во-первых, мне кажется, что девятнадцатилетний рубеж здесь весьма условен. Во-вторых, стоит ли дожидаться, пока сам человек «доварится в собственном соку», «дозреет». Мы видели, как это накладно и для общества и для личности. Почему бы не помочь подростку, помочь как можно раньше, рассказывать еще на школьной скамье о реальной ситуации, сложившейся в общественном производстве, о спросе на профессии, о перспективности того или иного занятия или отрасли знаний. Иными словами, ориентируя во взрослой жизни, в которую подросток рано или поздно должен вступить. Вступить без боли, без разочарований и изломов, без завышенных требований к обществу, с сознанием готовности к труду и ответственности за то дело, которое ему предстоит делать.
Министр просвещения СССР М. А. Прокофьев, выступая на сессии Верховного Совета СССР, справедливо заметил в связи с этим, что сейчас, «в условиях всеобщего среднего образования, воспитание потребности в труде у каждого школьника, прежде всего в сфере материального производства, создание соответствующего психологического настроя… задачи первостепенной важности». Очевидно, от решения этих задач зависит и сокращение периода «вживания» юноши во взрослую жизнь. На мой взгляд, для создания верного психологического настроя прежде всего требуется некоторым образом «приземлить» юношеские ожидания. Они очень часто неправомерно завышены.
Причина здесь двояка. Об одной мы уже говорили: болезнь времени — частичная взрослость. И другая — ее очень точно обозначил И. И. Мечников, который писал, что желания и стремления юноши развиваются ранее воли и силы характера. Юноша не всегда способен подавить некоторые вредные устремления и желания. И в этом плане он схож с ребенком, который стремится взять все, что видит перед собой. Помните у Юли: «…надоела муторная, неинтересная, однообразная работа». И вместе с тем непонимание, что от этой работы нельзя избавиться по мановению волшебной палочки. И требование непременно творческого занятия. Сегодня вряд ли можно назвать вид деятельности, который целиком был бы творческим. В каждом непременно содержится и нетворческий компонент. Балерина, например, большую часть времени отрабатывает те или иные движения; педагог проверяет тетради. Даже научно-исследовательская работа складывается из процессов, отнюдь не равнозначных по наличию действительно творческих задач. Здесь сбор и анализ фактов, обоснование выводов, проверка их на практике, оформление полученных результатов и т. д.
Подсчитано, что на одну часть творческой работы в научном исследовании приходится шесть—девять частей нетворческих. Если так обстоит в науке, то это тем более справедливо для других областей человеческой деятельности. Знает ли об этом молодежь, учитывает ли при выборе профессий? «Я хочу выбрать такую профессию, чтобы каждый день стал для меня праздником»,— пишет в сочинении одна десятиклассница. Увы, это просто нереально. И я посоветовал бы учителю, получившему столь «голубое» сочинение, сказать об этом без обиняков. Изменение технической основы современного производства, научная организация, безусловно, преобразуют, характер трудовых процессов, облегчая их, делая все более содержательными, а значит, и привлекательными для человека. Однако труд никогда не станет источником одних удовольствий. Как бы ни изменился его характер в будущем, от человека всегда потребуется напряжение нравственных сил, готовность подчинить свои желания интересам дела. Что, впрочем, требуется и сегодня.
И еще одно немаловажное соображение. Оно тоже подсказано письмом Юли. Девушка сокрушается по поводу того, что всегда и во всем проявляла только посредственность. Здесь легко угадываются интонации так называемого «человека без призвания». Явление это типичное, потому что многие юноши и девушки ошибочно считают призвание чем-то дарованным от природы — как, допустим, врожденную музыкальность. Стоит успокоить тех, кто по собственному приговору обречен на посредственность во всем. Призвание может обнаружиться только в процессе знакомства человека с каким-то конкретным делом. Причем знакомства не поверхностного, а самого деятельного.
О том, как формируется призвание, прекрасно сказал юный Маркс в своем сочинении на выпускном экзамене в Трирской гимназии. По мысли Маркса, призвание связано с общей нравственной позицией человека, с его взглядами, убеждениями, идеалами. Важны не только профессиональные навыки и умения,— для каждого человека в процессе дела необходима общественно значимая цель. Если ее нет, самый удачный выбор специальности не поможет человеку найти достойное место в жизни, свое призвание. Ибо не может быть по-настоящему полнокровной жизни, ощущения своей нужности людям без высокой цели, «по отношению к которой всякая профессия является только средством». Это по поводу вопроса Юли, «как сделать, чтоб не тянуть лямку, а делать дело полнокровно?».
И последнее. Очевидно, что поиск места в жизни методом «проб» нельзя отрицать вообще. Представим, что желание миллионов найти свое место в жизни однажды совпало с реальными вакансиями общества и каждый получил то, о чем мечтал. Тогда исчезли бы стимулы к творчеству. Общество не могло бы развиваться. Итак, пробовать надо, но не очертя голову. Можно и ошибаться, но не десяток раз, ибо это накладно для общества и наносит моральный ущерб человеку. Словом, общество отнюдь не намерено закрывать дорогу для «проб». Но оно, как, впрочем, и личность, выиграет, если поиски и «пробы» будут происходить в границах свободного времени. То есть Юля, осознав необходимость нынешней своей работы для общества, вполне могла бы найти дело по душе после рабочего дня. Кстати, общество дает в этом смысле немало возможностей. Вечерние техникумы, институты, разнообразные курсы, клубы по интересам. Определяйся! И если определишься, найдешь оптимум, обществу невыгодно будет держать тебя на прежнем месте, там, где ты лишь исполняешь свой долг, получая при этом частичное удовлетворение. На любимой работе отдача больше. Вот сколько всего стоит за письмом Юли, нашей современницы, которая занята поиском себя.

Владимир ЛИСОВСКИЙ, руководитель лаборатории Института комплексных социальных исследований Ленинградского университета, кандидат философских наук

Журнал Юность № 10 октябрь 1973 г.

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области