Московский электромеханический завод имени Владимира Ильича…
Шагаешь в утреннем многолюдном потоке ильичевцев к центральной заводской проходной.
Туда, где с рабочими не раз говорил о грядущем Владимир Ильич, где он был тяжело ранен предательским выстрелом эсерки Каплан и где теперь у Партийного переулка на перекрестке нескольких улиц воздвигнут
ему памятник.
Здесь все — история. История живая, динамичная, она продолжается и сегодня. В заводском музее найдешь документы, свидетельствующие о работе первых марксистских кружков… Будешь долго всматриваться в лица тех, кто сражался на баррикадах в 1905 году, и тех, кто в 1917-м шел отсюда сражаться за Советы, а в 1918-м — бить Юденича и Колчака…
Среди ветеранов завода встретишь людей, чья вера в будущее и неутомимые руки в 20-х годах побеждали разруху, в буднях первых пятилеток создавали нашу индустрию, а в годы Великой Отечественной войны ковали оружие для фронта.
Молча постоишь возле тонкой березки, перед памятником ильичевцам, павшим на поле боя в 1941—1945 годах. Мемориал воздвигнут коллективом завода к 30-летию нашей Победы над врагом.
К 1 июля, на целых два месяца раньше, чем обязались, ильичевцы выполнили план девятой пятилетки по росту объема производства.
Сейчас завод встречает всех приходящих призывом: «Дадим сверхплановую продукцию в честь XXV съезда КПСС!»
В 1923 году старшее поколение ильичевцев поклялось Ленину: «…заявляем, что для укрепления экономических основ Союза Социалистических Советских Республик… с большой энергией напряжем силы на производительность нашего труда». Все последующие поколения рабочих завода остаются верны этому слову. В их многолетнем трудовом марше знаменосцами, как везде, шагают коммунисты.
Я расскажу здесь лишь о трех из них. И возраст и профессии у них различны, разными дорогами пришли они на завод. Но обо всех трех здесь говорят: «Настоящие ильичевцы».
* * *
Спросите в штамповочном цехе у любого, как найти Александру Емельяновну Шевченко, — откликнутся сразу и обязательно с улыбкой: «Тетю Шуру? Да она на слесарно-сборочном участке».
Александра Емельяновна пришла на завод, когда ей перевалило за сорок. Муж — фронтовик, умер от старых ран. Осталась она вдовой с тремя детьми. К тому времени переселилась семья в тот дом, где жили рабочие с завода Ильича.
«Что делать думаешь? — посочувствовав ее горю, в первый же день спросила соседка.— Как будешь жить?»
«Работать пойду. Да вот пока не знаю—куда… Профессии нет»,— ответила она.
«Как это куда?—удивилась соседка.—Конечно, к нам на завод. Профессии обучим. Ты, главное, не трусь. Сознательность-то у тебя есть?»
«Партийная я,—сказала Александра Емельяновна.—В двадцать восьмом принимали, комсомол рекомендовал…»
«Вот это хорошо!» — обрадовалась соседка.
За четверть века, что работает Александра Емельяновна сверловщицей, пожалуй, и не сосчитать, сколько деталей прошло через ее руки. Когда-то ее терпеливо учили мастерству, потом не заметила как стали к ней приставлять учеников. И сколько их перебывало за все эти годы! Встретится на заводском дворе весьма солидный человек: «Тетя Шура привет!» Пройдет мимо, а она ахнет: «Леня! Во-он какой стал!..»
Ей было под пятьдесят, когда села за парту в заводской вечерней школе, в пятом классе.
Одолела его. И шестой, и седьмой, и восьмой. Нужны были знания для дела. Но упорство Александры Емельяновны было продиктовано еще и тем, что на их участке несколько парней не хотели учиться. Ссылались на ее пример: мол, наша тетя Шура и без образования в почете, да и зарабатывает хорошо. И мы проживем. Словом, потянула она за собой и парней.
Мелькали годы—не замечала, как сменяли они друг друга. Уж и внуки народились, и на пенсию можно. А она сказала: «Да не могу я без завода, без вас…»
И работается лучше, чем прежде. Обязалась в честь предстоящего XXV партийного съезда выполнять по две нормы, и выполняет. «Сверловщица Александра Емельяновна Шевченко, опередив время, сдает продукцию в счет десятой пятилетки»,—сообщила недавно заводская многотиражная газета «Ильичевец».
* * *
— Никонова долгих разговоров не любит, длинных заседаний не устраивает. Но глаз у нее острый, все замечает: что спросить, как и за кого постоять, чьи успехи отметить, — так Сказали мне о председателе своего цехового профсоюзного комитета в третьем механосборочном.— Бескомпромиссная в суждениях, резкая в споре и справедливая.
Анастасия Васильевна Никонова работает в механосборочном второй десяток лет, была изолировщицей, теперь ее обязанность—находить и устранять неисправности электродвигателей, которые «подвели» на испытаниях. Со сборочного конвейера цеха уже сошли тысячи
электрических двигателей в счет десятой пятилетки. Горячие предсъездовские вахты отмечены высокой требовательностью к качеству работы. Но у Никоновой мера ответственности особая — не только за себя. Результат труда многих людей теперь зависит от ее умения и старания.
Никонова шутит: «В нашем деле главное—слух да нюх». И хотя в этой шутке есть доля правды (когда в изоляции пробой, опытный человек обязательно почувствует специфический запах, а неисправность электродвигателя может определить и на слух), все же главное — опыт и знания, без которых даже самый тонкий слух и самое обостренное обоняние не помогут. И еще чувство ответственности… Никого из нас при рождении этим природа не наделяет. Оно вырабатывается самим человеком, наверное, с тех самых пор, как он помнит себя.
Ей было шесть лет, когда загорелась их изба. Надрываясь и падая, девчушка вместе со взрослыми таскала ведра с водой… Потом лихая година, когда к ним в село Юрьево, что под Малоярославцем, ворвались фашисты.
Отец прятал под полом оружие для партизан, а одиннадцатилетняя Настя и ее братишки с сестренками — мал мала меньше — умели хранить тайну, хотя не раз довелось им смотреть в жестокие глаза оккупантов.
Но особенно памятна Никоновой та весна сорок седьмого послевоенного года, когда ей, комсомолке-семикласснице, колхоз доверил бригадирство среди полеводов. Верно, еще в те годы проявились черты характера, которые развились, окрепли и по достоинству оценены в рабочем коллективе.
* * *
…Рассказывают, будто недавно, заглядевшись на девушку в заводской столовой, молодой рабочий спросил соседа: кто она? «Имею точные сведения,—ответил сосед. — Клавочка Янат, копировщица из отдела главного технолога».
Разговор этот, случайно услышанный кем-то из отдела, стал поводом для смеха. «Точные сведения» нуждались в существенных уточнениях. Во-первых, не Клава, а Наташа с редкой фамилией Клава-Янат и, во-вторых, не копировщица, а старший инженер…
Обычное дело: вчера копировщица, нормировщица или токарь, сегодня инженер. Да и профессия современного рабочего требует специального образования. Поэтому десятки заводских новичков, едва оформившись в отделе кадров, спешат в учебный комбинат завода. Около тысячи рабочих обучаются в школах, техникумах, институтах. В цехах, отделах, конструкторских бюро много дипломированных специалистов—выпускников Всесоюзного заочного политехнического института, филиал которого создан при заводе.
И потому с точки зрения ильичевцев никакой особенной метаморфозы в жизни Наташи Клава-Янат, тоже выпускницы филиала, не произошло. И для самой Наташи ее профессиональный рост кажется вполне естественным.
После десятилетки пришла она в отдел главного технолога, не имея даже представления о том, что такое завод, и в первое время никак не могла отличить на чертежах кондукторы от шаблонов, планшайбы от прессформ…
Понятно — и это нисколько не удивляло Наташу,—что десятки людей с готовностью помогали ей разобраться в основах новой профессии.
И также не удивляло ее, что, поступив в институт, она, как и все учащиеся, пользовалась на заводе особыми льготами и особым вниманием. Конечно, и Наташе бывало нелегко, но все же она успевала увлеченно заниматься комсомольской работой, художественной самодеятельностью, спортом. Тоже, впрочем, как и многие тысячи других юношей и девушек.
Как и все… То, что становится законом жизни, обыденностью, перестает поражать. И только вдумываясь в эти будничные факты как в социальное явление, мы постигаем их смысл. Комсомольцы отдела главного технолога избрали Наташу секретарем. А через несколько дней коммунисты принимали кандидата в члены КПСС Клава-Янат в свои ряды. Я спрашиваю: не жалеет ли Наташа, что пошла на завод? Могла бы ведь учиться и на дневном отделении института… Она не дослушивает до конца: «Иной судьбы не хочу. Здесь все родное, мое. Помните у Маяковского о рабочем классе: «Я счастлив, что я этой силы частица…» Понимаете, завод—это… Завод. А тем более наш — имени Владимира Ильича?»
* * *
Здесь, в овеянном революционной славой Замоскворечье, проникаешься каким-то особенным, высоким чувством гордости за свой народ и вновь охватываешь мысленным взором все, что в труде и боях достигнуто под знаменами ленинской партии за 58 лет, отделяющих
нас от Великого Октябрьского дня.
Л. КУЛИКОВА

Работница № 11 ноябрь 1975 г.