Приветствую Вас, Гость

Испытание

Случилось так: въехали люди в новый дом, пожили в нем совсем немного, и вдруг в один мирный вечер сотни ламп, горевших в окнах, погасли: случилась авария. Люди вышли на площадки, ругают электриков, строителей. «Дом-то ведь новый!» Но приехала аварийная, и выяснилось, что электрики не виноваты: пробило изоляцию кабеля, произошло замыкание… Почему же так получилось?
Прежде чем провод или кабель уйдет с завода, его многократно испытывают. Провода с резиновой и поливинилхлоридной изоляцией проходят водное испытание: 6 часов (и никак не меньше!) они должны находиться в воде, а затем испытываются под напряжением. Если где-то в изоляции есть хотя бы мельчайшее отверстие или трещинка, вода проникнет внутрь, и под напряжением дефект обнаружится…
В этот раз, видимо, с какого-то кабельного завода отправили провод, не подвергнув его такому испытанию. Он прослужил немного — и вот авария.
А могло бы это произойти не в обыкновенном жилом доме. Могли бы где-то остановиться станки, конвейеры, могла бы погаснуть лампа над операционным столом. Перестало бы биться искусственное сердце или рухнул бы многотонный груз.
Мучает ли совесть тех, кто отправляет кабель без испытания? Да, некоторых мучает, судя по письму в редакцию Вали Микитюк, контролера ашхабадского завода «Туркменкабель».
«Я не могу больше молчать,— писала Валя.— Дело в том, что на нашем заводе вот уже полгода не проводят предусмотренных государственными стандартами нужных испытаний кабеля и проводов. По незаконному распоряжению начальника ОТК Грузинова контролеры принимают продукцию, осмотрев ее только внешне.
При этом в журнале записывается «испытано», и непроверенная продукция отправляется на склад со штампом ОТК».
Валя Микитюк не захотела мириться с тем, что в погоне за перевыполнением плана смотрят сквозь пальцы на возможный брак. Она потребовала от начальника ОТК Грузинова и начальника цеха Нафиева, чтобы испытания проводились по всем правилам. Но к требованиям контролера не прислушались. Тогда Валя подала заявление в комиссию народного контроля. Там ее, естественно, поддержали — призвали администрацию к порядку. Однако очковтирательство продолжалось…
Тем временем в жизни Вали произошло событие, не имеющее, казалось бы, прямого отношения к истории, о которой здесь идет речь.
У Вали было двое ребят — шестилетний Сережа и полуторагодовалый Гена. Но случилось нежданное горе — умерла сестра Валиного мужа, и ее трехлетний сынишка Саша остался сиротой. Никто из близких родственников не выразил желания взять мальчика к себе, его хотели отдать в детдом. Но Валя не согласилась, она усыновила Сашу. У молодой женщины (Вале всего 24 года) оказалось трое малышей…
До этого Валя, как и все контролеры, работала в три смены. Теперь ей это стало не под силу. Валя решила обратиться к руководителям цеха за помощью. Кто же и поможет, как не родной завод? Ведь, как пишет Валя, она «работала еще на стройке завода, убирала мусор в цехах, здесь училась, здесь сажала деревья, здесь сделала свой первый трудовой шаг и здесь хотела бы проработать всю жизнь». Она просила перевести ее на такую должность, где работа в одну или в две смены,— хотя бы на время, пока трое ее сыновей немного подрастут. Вале ответили: такой должности нет. Вот разве что… уборщица территории.
У Вали немалый опыт работы с кабелем.
Ей не раз вручали почетные грамоты, присвоили звание ударника коммунистического труда. Почему же не нашлось места, соответствующего ее опыту и квалификации?
Первую причину Вале удалось выяснить. Как сказала ей инспектор отдела кадров Цепляева, «трое детей — это минус: а вдруг они будут болеть?».
Начальник цеха Нафиев высказался еще откровеннее:
— Трое детей — это уже недобросовестный работник. Но была и вторая, а вернее, самая главная причина, о которой, разумеется, вслух не говорили: Валин твердый характер, ее непримиримость, нежелание и неумение молчать.
— Ну вот, зачем ссорилась с начальством? — сочувствовала одна из «умудренных опытом» работниц.— Зачем подавала заявление в народный контроль? Все равно провода без испытаний уходят. А какое к тебе после этого отношение?..
По заданию редакции я вылетела в Ашхабад. Познакомилась с Валей и ее семьей. Несколько дней провела на заводе. Оказалось, что дело с испытанием кабеля и провода обстоит хуже, чем рассказано в письме. Не проводятся не только водные, но и многие другие испытания, предусмотренные ГОСТами. Электрические испытательные поля, то есть специально оборудованные участки в цехе, где должны проводиться испытания, превратили в склады отходов и брака. Длится это, очевидно, долгие месяцы: все успело покрыться толстым
слоем пыли. Поразительно, что главный инженер завода Сулейманов, начальник цеха Нафиев и начальник ОТК Грузинов пытались уверить меня, будто необходимые испытания проводятся,— может, лишь с незначительным отступлением от ГОСТов.
Не меньше поразила меня и атмосфера недоброжелательства, которой зажимщики критики окружили Валю Микитюк.
— Какое право имела она писать о недостатках завода,— заявил мастер Сериков,— когда и у нее самой есть недостатки? Была бы она кристально чиста, тогда могла бы критиковать!
Даже председатель комиссии народного контроля Кудряшов (а ведь комиссия поддерживала Валю!), узнав, что Микитюк написала в «Работницу», назвал ее кляузницей.
Я выяснила, что на заводе освобождались должности, где могла бы с успехом применить свои силы Валя, работая, хотя бы временно, в одну или две смены. Но все они оказались по разным причинам не для нее. Уместно спросить: почему?
Испытание… Когда я пишу сейчас это слово, я думаю не только о техническом, но и о человеческом, нравственном его смысле.
Серьезному испытанию подверглась молодая работница Валя Микитюк — испытанию на чистоту рабочей совести, на отзывчивость и щедрость материнского сердца. И она выдержала его.
Испытанию — на честность, на принципиальность, на умение правильно воспринимать критику — подверглись и руководители предприятия. Но… они спокойно принимали Красное знамя райкома партии за перевыполнение плана в то самое время, когда с завода уходили бухты непроверенного кабеля со штампом «Годен».
Да, на заводе «Туркменкабель» необходимо навести порядок. Очевидно, Министерство электротехнической промышленности СССР позаботится о том, чтобы виновные в этой некрасивой истории были наказаны.
М. КОЗЫРЕВА, инженер-кабельщик, член редколлегии журнала «Работница»

Журнал «Работница» № 9 сентябрь 1966 г.