Борис Можаев

Пролог
На авансцену выходит автор.
Автор. Это случилось в пятьдесят девятом году... Я приехал с Дальнего Востока, где служил и работал много лет. Главный редактор известного журнала послал меня в родные места описывать успехи моих земляков. «Это вышгородское дело,— сказал он,— надо подать так, чтобы от грандиозного размаха земной шар качнуло. Родина твоя — тебе и писать».

Областная радиоперекличка
На переднем плане стол Терентъева. За столом у микрофона сидят Терентьев и Земляков. Терентьев. Все готово? Земляков. Так точно. Терентьев. Начали.
Земляков (включая микрофон). Товарищи вышгородцы! (Лучи прожекторов выхватывают из темноты в глубине сцены столы с такими же микрофонами; за столами сидят руководители районов.) Сегодняшняя радиоперекличка посвящается, можно сказать, эпохальному событию нашей области — мы с вами являемся свидетелями...

Кабинет Терентъева. Михаил Иванович сидит за столом, пишет. Входит Маша.
Маша. Михаил Иванович, к вам автор. Говорит — из Москвы. Силантьев.
Терентьев. А-а! Силантьев? Давай его сюда!
Маша уходит. Михаил Иванович распрямляется в своем кресле. Ждет. Входит Автор.
Терентьев (еще издали). Здорово, земляк, здорово! Ну-ка, ну-ка, покажись, какой ты есть автор! Автор (подходя, протягивает руку). Здравствуйте! Терентьев (встает, осматривает автора удивленно) Ты тетки Даши-Мочилки сын! Вылитый в мать. Вот те раз! А я думал, из каких ты Силантьевых?

Дом Казанкова. Открытая веранда, сад фруктовый, огороженный плотным забором. Чувствуется, что дом стоит на высоком речном берегу...
Отсюда хороший вид. Казанков водит Автора по саду. Прасковья Матвеевна накрывает стол, постоянно уходит с веранды за вилками, ножами и пр.
Казанков. А вот эти яблони я привез из Краснохолмска.
Автор. Далеко! Сколько им лет?

Колхозное собрание — президиум слева, колхозники справа. В президиуме Веселинов, Фетиния Пряхина, председатель сельсовета Федосей Иванович, бригадир Егор Иванович, скотник Жасеин. Председательствует старый пасечник Минеевич. Среди колхозников много стариков и старух. Автор сидит среди колхозников.
Пряхина (наклоняясь к Веселинову). Давайте кончать с пенсиями. Перейдем к обсуждению трех планов.
Веселинов. То есть как? Колхозники утвердили такую очередность, а мы поломаем? Хозяева-то они! А мы слуги.

Переправа на реке Прокоше. Слева видна избушка бакенщика. Возле нее валяются створные знаки, стоят весла. Парома и лодок не видно, они где-то угадываются под речным берегом. Справа, к самой переправе, подходит лесок. На опушке сидят Автор и паромщик Кузьма Пупынин (он же и бакенщик), едят уху из котла, пьют водку. Кузьма босой.
Кузьма. Сигареты у вас прямо царские. С короной!

Кабинет Терентъева. Маша раскладывает на боковых столах засушенные початки кукурузы, стебли бобов, сои... Подвешивает таблицы. Терентьев стоит поодаль, наблюдает.
Терентьев. Маша, соевую таблицу повесь вот сюда. Здесь она повидней будет. Позавчера собрал секретарей, спрашиваю: в каком месте сою срезать надо?
Молчат. Наконец, Моторная подходит. Вот здесь, говорит, Михаил Иванович. (Показывает.) А я говорю: дура! Ты половину бобиков на стерне оставишь.

На переднем плане стол Терентьева, сбоку сидит Земляков. Столы районных руководителей в глубине сцены, освещены прожекторами.
Терентьев. Товарищи! Не прошло и трех месяцев после областного актива, а достижения наши превзошли всякие ожидания. Вот что значит правильно настроить народ, организовать его, сплотить и поставить перед ним ясную задачу. Маловеры и скептики путались в ногах наших, кричали, что мы и двух планов не наберем. Но все они горько посрамлены. Два плана уже есть, товарищи!

Переправа через реку Прокошу. Осень. Кузьма Пупынин и Автор сидят у костра, едят уху, пьют водку. Кузьма. Давненько вы у нас не бывали. А я долго вспоминал ваши сигареты, с короной... И дым у них какой-то сытный. Что значит — царская принадлежность.
Автор. Так вы же говорили, что они слабые.
Кузьма. Это уж само собой... Оно все заграничное слабость имеет, супротив нашего желудка ежели.
Автор (протягивает сигарету). Как вы тут Америку обгоняете?

Дача Терентьева. Большой зал, две двери — одна, ведущая на веранду, другая — в соседнюю комнату. Окна высокие, с тяжелыми занавесками. Картины в старинных с позолотой рамах. Терентьев вводит Автора в зал, поясняет.
Терентьев. Ты на двери посмотри, чуешь? Ореховое дерево! Инкрустация бронзовая... А ты посмотри на переплеты! (Подводит его к окну.) Вот что значит ясень естественной сушки. Видал, работа? Полтораста лет простояли и как новенькие. Ты раствори, потрогай, посмотри на глаз.