Звено Андрея закончило работу в блоке. На дне котлована вырос еще один квадратный бетонный красавец, который способен столетия держать на себе тяжесть гигантской плотины.
Окончание работы — всегда событие радостное. Ты видишь воочию результаты своего труда. Постепенно, день за днем, рос этот блок и прочно возвышается теперь и вписывается в общий рисунок будущей плотины. Прошло не так уж много времени с тех пор, как Андрей приехал на стройку, а уже многое изменилось вокруг. Высоко поднялись по обе стороны реки портальные краны. Уже видно, как встанет плотина поперек реки. Как она упрется своими широкими плечами в ее скалистые берега.
По насыпи, с которой когда-то Андрей скатился на грузовике в воду, теперь пролегает шоссейная дорога. По ней мчатся груженые «четвертаки».
Да и в самом поселке за это время произошли большие перемены. Рядом с бараками поднялись
пятиэтажные красавцы дома. Гладков обещал Андрею, что рабочие его звена в числе первых получат жилье в этих домах. Со всеми удобствами… и душ горячий и ванна.
Андрей стоял на самом верху на площадке блока и оттуда подавал знаки крановщику.
— Эй, Петр, не зевай!
Петр поймал два крюка и зацепил их за серьги, приваренные к рельсам моста. Затем Андрей подал знак крановщику, и длинный тонкий трос натянулся — мост повис в воздухе, а потом медленно поплыл туда, где приступили к сооружению нового бетонного блока.
Андрей видел людей, которые крепили опалубку для этого сооружения. Издали они казались маленькими и одинаковыми: все в брезентовых робах, в рукавицах и защитных шлемах. «А ведь у каждого из них есть свои радости и печали,— подумал Андрей.— И может быть, кто-то страдает сильнее меня».
«Ну, почему я ее отпустил? Я же мог побежать за ней, задержать. Неужели я не нашел бы нужных слов? Она всегда была откровенна со мной. А может, ей и скрывать-то нечего — мне что-то померещилось».
Что за несчастный день! Разрыв с Леной. Мог ли он подумать, что это возможно!
Лучше не вспоминать. Если бы разум был сильнее чувств! Если бы он мог освободить от страданий!
Но не дана разуму такая власть над человеком. Можешь твердить себе хоть каждую минуту, что надо забыть Лену, наверное, у нее появился кто-то другой, она больше не любит тебя! Но чувство и память не сдаются. И ты снова видишь ее глаза, она доверчиво кладет свою руку на твою — ласковый жест… И разум твой умолкает. Ты снова обольщаешь себя надеждой. Эта ссора, этот холодный тон — просто досадное недоразумение. Какие-то глупые обстоятельства вторглись в нашу жизнь. И может, я сам виноват! Зачем я усомнился в ней, произнес это проклятое «врешь»?
Но ведь звонил же ей какой-то Гриша. Не могла же ее мать чисто случайно назвать это имя.
Андрей вспомнил Гришу. Может, это он ей звонил по какому-нибудь делу? Но откуда он узнал телефон? Нет, тут что-то не так просто. Если бы знать…
И Андрею захотелось сейчас же, сию минуту мчаться на станцию, сесть в поезд, встретиться с Леной, все выяснить до конца.
«Хватит!» — остановил себя Андрей, испытывая досаду на самого себя. И сорвал ее на Олеге:
— Ты что копаешься, как престарелый пенсионер!— Олег никак не мог отвернуть болты, крепящие опалубку.— Не отворачиваются — срезай их к чертовой матери. Вон там слева концы от сварочного аппарата лежат.
Андрей увидел Зину, которая шагала к их блоку. Она помахала ему рукой и поднялась по деревянной лестнице на помост. Ребята прекратили работу и собрались вокруг нее.
— Здравствуйте, товарищи. Все ли силы отдали родной стройке? — Это было ее обычное приветствие.
— Нет, еще не все,— угрюмо сказал Олег. Его обидел окрик звеньевого.— Когда все отдадим, будем лежать в гробу.
— Юмор висельника!
— Возможно.
— Видно, вы вчера в городе лишку набрались, головы болят,— заметила Зина.
Никто не поддержал разговор. Чувствовалось, что ребята не настроены шутить сегодня.
Зина посмотрела на Андрея, тот молча курил. Казалось, он не слышал ничего.
Ребята приехали из города в удрученном состоянии. Отправились туда отдохнуть, повеселиться, а
вышло все иначе. Они поняли, что у их звеньевого серьезные неприятности. С Леной, наверное, что-нибудь не так. Пытались расспросить его — молчит. И обед в ресторане показался скучным и долгим. Да и все путешествие… В общем, не стоило ехать.
— Вы все кислые, а я принесла вам приятную весть,— сказала Зина.— Вам будет премия за досрочное окончание работ в блоке.
— Рады стараться,— ответил за всех Васюта.
— А тебя,— обратилась она к Андрею,— Гладков вызывает.
— Поживее кончайте тут,— сказал Андрей.— Наверняка Гладков сейчас новое дело подкинет.
Вслед за Зиной Андрей спустился по лестнице на дно котлована. Некоторое время они шли молча.
— Как домой съездил? — спросила Зина.
— Хорошо.
— Непохоже что-то! — Зина помолчала и спросила: — Мама, сестренка здоровы?
— Да,— односложно ответил Андрей.
Женское чутье подсказало Зине, что у Андрея не все благополучно. Ей хотелось заговорить с ним об этом, но она не решалась. Сама она, когда поняла, что обманута, ни с кем не делилась, ни у кого не искала сочувствия. Может быть, и Андрей так. «Присесть бы где-нибудь в тенечке и все рассказать Зине»,— думал меж тем Андрей. Он верил, что эта девушка с такими правдивыми, ясными глазами сумеет понять его и, может быть, даже объяснит то, чего он сам себе объяснить не мог. Но желание открыться Зине тут же порождало страх. А вдруг она подтвердит все его худшие опасения! Нет, лучше молчать…
Так они и дошли молча, каждый наедине со своими мыслями, до времянки начальника участка. У стола стояли Гладков и Семушкин. Они рассматривали чертеж, который лежал на столе, прижатый по углам кусочками кирпича.
— Вот и Ермаков прибыл! — сказал Гладков и крепко пожал руку Андрею.— А мы стоим и гадаем.
— На кофейной гуще,— добавил Семушкин.
— Понимаешь, Андрей, дело ответственное и весьма срочное,— пояснил Гладков.— Привезли оборудование для котельной, которая будет отапливать новые жилые дома. Осень, как видишь, на носу. До наступления холодов нужно дать тепло в дома. Под котлы требуется сложный фундамент. Вот гляди! — Гладков показал пальцем на чертеж.
Усилием воли Андрей заставил себя сосредоточиться на хитроумных сплетениях чертежа. Но смысл их не доходил до его сознания. Голова была занята другим.
— Что молчишь? Не простое дело, правда? — обратился к нему Гладков.
— Наверное, понять не может! — предположил Семушкин.— Такой чертеж не всякий инженер прочитает.
— Командир комплексного звена должен уметь чертежи читать,— возразил Гладков и, посмотрев на Андрея, заметил его отсутствующий взгляд.— Ты не заболел случайно?
— Здоров! Все в порядке! — смущенно ответил Андрей и низко нагнулся над столом. Постепенно смысл чертежа стал доходить до него. Он разглядел ровные тоненькие линии и стрелочки, похожие на копья, у острия которых значился размер. Замысловатый чертеж уже не пугал его, пожалуй, наоборот,— вызывал прилив энергии.
— Не простое дело, но и не такое уж хитрое. Разберусь,— сказал Андрей.
— Семушкин такой фундамент берется заложить за тридцать дней. Ну, а ты что скажешь? — Гладков пытливо уставился на своего подопечного. Андрею вдруг захотелось превзойти Семушкина — этого опытного и вместе с тем осторожного строителя, который прикрывается маской простачка, а на самом деле всегда себе на уме.
Он вынул блокнот и карандаш. Заглянул раза два в чертеж, записал в блокнот цифры и стал считать.
Он складывал и умножал высоту, ширину и длину, определяя общий объем бетонных работ.
Взгляды всех были прикованы к Андрею. Семушкин смотрел на него равнодушно, Зина — взволнованно, а Гладков — с нетерпением и любопытством.
«Как жалко, что у меня не родился сын,— думал Гладков.— Ну, что дочь? Замуж вышла, и прощай. Теперь только письма, да и то редко пишет. А вот был бы рядом такой упрямый, ловкий и решительный парень. Радость-то какая! Да и под старость опора!..»
— За двадцать пять дней сделаю,— сказал Андрей и спрятал блокнот.— Ребята меня поддержат,— продолжал он, помолчав.— Работа интересная и почетная. Все рабочие ждут жилья. Как тут не постараться! В грязь лицом не ударим.
— Скажи, пожалуйста! — насмешливо воскликнул Семушкин.— Дешевый капиталец в глазах начальства хочешь нажить?
— За двадцать пять дней сделаю! — упрямо повторил Андрей.
— Трепотня! — возмутился Семушкин.— Вы ему дадите работу эту, а он и за тридцать пять дней не справится. Да ты что — по двадцать часов в сутки будешь вкалывать?
— А ты все меряешь на физическую силу! — усмехнувшись, возразил Андрей.— По формуле «сила есть — ума не надо».
— Бетон! Его растягивать приходится. Берешь вибратор— и тррр…— для убедительности Семушкин показал руками.
— Конечно, вибратор, тррр! Это ты правильно говоришь,— согласился Андрей.— А я на бетоне не собираюсь время экономить. Я буду его экономить на опалубке.
— Как ты сэкономишь на опалубке, она фигурная.
Каждый угол колоти по-своему.
— А зачем я тебе буду объяснять? — спокойно ответил Андрей.— Вот когда я сделаю опалубку, придешь и посмотришь.
Андрей нетерпеливо взглянул на Гладкова, который стоял молча, видимо, прикидывая что-то в уме. Только десять минут назад тоска сдавливала сердце и все казалось ненужным, безрадостным. А сейчас он ждал слов Гладкова, как чего-то исключительно важного, будто от них зависело невесть что в его жизни.
Деловой азарт все больше охватывал Андрея. «Если Семушкин согласится сделать фундамент за двадцать четыре дня, то я возведу его за двадцать три,— решил про себя Андрей.— Я докажу всем — и Семушкину и Гладкову, что наше звено одно из лучших на стройке».
Правда, и сейчас, несмотря на деловую увлеченность, Андрей не забывал о Лене. Он посчитал — за то время, пока он будет выполнять эту срочную работу, у него накопится несколько выходных дней. Тогда он поедет домой. Он, конечно, встретится с ней. Возможно, и она горько жалеет об их ссоре. Они сядут где-нибудь на укромной скамейке и выяснят все до конца. Что же, в сущности, разлучило их?
Андрею казалось, что они поймут друг друга. И когда душевные невзгоды останутся позади, он расскажет ей о своих победах на стройке. Она будет слушать его с восхищением, как некогда.

Журнал «Юность» № 12 декабрь 1973 г.

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области