Василий Чичков

В понедельник утром, когда рабочие собирались около бытовки, Данилин всегда внимательно оглядывал их: может, кто пьян после воскресенья, может, у кого глаз подбит. Сегодня ребята были в порядке, без изъянов.
— Понимаешь, Данила, — начал Олег. — Приезжаю в воскресенье из деревни, вижу: на моей кровати сверток в промасленной бумаге. Разворачиваю: пирог с капустой. Думаю: какая это добрая душа изготовила для меня столь распрекрасную закусь? А тут Петр подгребает. Сообразили на двоих. И пирогом закусили. Давно у нас такого праздника не было.
— Точно! — подтвердил Петр.
— Оказалось, пирог-то лично товарищу Ермакову привезли! А Кешка его нам подкинул. Мы, конечно, виноваты, товарищ Ермаков, что скушали ваш пирог. Но сие преступление было совершено не умышленно, а по недоразумению. А потом мы мозгами раскинули. Ты однажды нас лишил дневного заработка.
Мы тебя пирога — компенсация.
— Хватит базарить! — прервал Данилин. — Пора работу начинать.
— Эх, работа! — вздохнул Олег и пошел вместе со всеми в бытовку переодеваться.
И опять, как и вчера и позавчера, гудели вибраторы, наезжали на мост самосвалы, с грохотом вываливая в блок очередную трехтонную порцию бетона. Засучив рукава, трудились рабочие и вместе с ними Андрей. Но сегодня он делал это машинально, ничего не замечая вокруг. Он был погружен в собственные невеселые мысли. Только утром он узнал, что приезжала Лена. Шофер передал ему записку и, подмигнув, сказал: «Ну, девочка! Высший класс!»
Андрей на память выучил Лен кину записку и, чем чаще он повторял ее, тем яснее понимал: произошло непоправимое. Его воспаленное воображение рисовало картины одну страшнее другой. Он зримо представлял, как Лена сошла с автобуса, как искала его комнату, наконец, вошла в нее и столкнулась с Кешкой. Конечно, он поначалу расшаркивался перед ней, но потом пустил в ход свои излюбленные словечки.
За все, что произошло, Андрей винил себя. Как будто он мог не ездить в совхоз, а сидеть дома и ждать Лену… Прочитав записку, он собирался тут же отправить Лене телеграмму. Но не нашел кратких и все объясняющих слов, которые бы выразили то, что у него было на душе.
В разгар рабочего дня к блоку подкатил «газик» начальника участка. Рабочие, прислонив вибраторы к опалубке, вышли на помост.
Гладков был, видимо, не в духе. Обычно он здоровался с рабочими весело, любил пошутить, а сейчас только кивнул всем и закурил.
— Воскресенье отгуляли? — спросил Гладков.
— В силосной яме! — ответил за всех Олег.
— Зато зимой картошкой будем обеспечены,— объяснил начальник участка.
— Союз рабочих и крестьян, — сказал Петр.
Гладков промолчал. Видимо, свой главный разговор он не хотел начинать так сразу. Он поглядел на Олега и спросил:
— Ты по-прежнему с патлами ходишь? Двугривенного, видать, не хватило.
— Разве дело в двугривенном! — отозвался Олег. — Настроение поганое.
— С похмелья оно всегда поганое!
— Хорошо понимаете рабочий класс, Никита Степанович,— улыбнулся Олег.
— Рабочий класс понимаю.— Голос Гладкова зазвучал строго. — Но таких, как ты, понять не могу. Вечером водку пьешь. А весь день об одном только думаешь: как бы работа поскорее кончилась и снова напиться.
— Точно, как по нотам! — ухмыльнулся Олег.
— Ты не ухмыляйся! — рявкнул Гладков. — Хочешь работать на стройке — пьянку брось. Это и к тебе относится, Былов. Каждый раз, как вижу вас двоих, тоска по сердцу разливается. А ты, Петр, комсомолец, и ты, Ермаков! Неужели подействовать не можете?
— Зря вы на них, Никита Степанович, — заступился за Олега и Кешку Данилин. — Они пьют, но ум не пропивают — рабочие высокой квалификации.
— Не может быть у человека высокой квалификации, если у него с похмелья руки дрожат и он весь рабочий день о выпивке думает. — Гладков резко оборвал свою речь, бросил папироску. Не поднимая головы, он негромко, но весьма строго спросил Данилина: — Кто варил арматуру в пятом пролете?
— Былов.
— Сегодня обнаружили в трех местах халтуру: распорки на точечной сварке держатся, а должны быть приварены сплошь. Это что — высокая квалификация?
Гладков взглянул на Данилина, и ему показалось, что тот знал об этом, но утаивал.
— В следующий раз за такую халтуру под суд отдам! Сегодня же переделать работу.
— Как же там варить? — недоуменно спросил Данилин.— Подъемники сняты.
— Это меня не касается. Кто схалтурил, тот пусть голову ломает, — отрезал Гладков и пошел к машине.
— Слышал, Кешка? — спросил Данилин. — Я тебе тогда говорил, что нельзя так работать.
— С одной стороны, делай без халтуры, а с другой — давай поскорее. Как же это возможно?
— Придется исправлять.
— Ты что, шутишь? Там высота такая,— испуганно воскликнул Кешка. — Как там варить без подъемника, за что зацепишься?
— С тобой пойдет Андрей, — решил Данилин.— Он тебя на веревке держать будет. Он парень здоровый!
— И может от обиды за съеденный пирог случайно уронить,— сострил Олег.
— Пусть Олег пойдет со мной, — попросил Кешка.
— Зачем же я буду опытного рабочего с дела снимать для того, чтобы он веревку держал? Не резон.
— Я думал, что ты ко мне лучше относишься, — процедил сквозь зубы Кешка и тревожно глянул на Андрея.
Кешка взял в прорабской веревку, и они пошли к пролету металлической конструкции.
Кешка шел впереди, и Андрею была хорошо видна его вихляющая походка. Оттого что этот тип маячил перед глазами, снова и снова память воскрешала Ленкину записку. Как хочется схватить за шиворот этого наглеца!
Кешка негромко напевал какую-то песенку. Но делал он это не от радости. Ему казалось, что его ведут на эшафот. «Случайно отпустит веревку, гад, и только мокрое место от меня останется…»
Металлические конструкции высоко поднимались над котлованом. Наверху настланы доски, на которых стоял сварочный аппарат. Туда, наверх, вела деревянная лестница, грубо сколоченная из досок. По ней и полезли Кешка и Андрей.
Чтобы как-нибудь забыться — душу разъедала обида,— Андрей решил считать ступеньки. Одна, другая, третья… Он насчитал их сто четыре.
Когда они вышли на деревянный помост, перед взором открылась вся стройка.
Где-то в стороне завыла сирена. Люди у скалы побежали в укрытие. Прошло несколько секунд, и громыхнул взрыв. В воздух взметнулось облачко черного дыма, полетели мелкие осколки породы. Огромный кусок скалы отвалился от горы и рухнул в воду. Мощные тракторы, как танки, лязгая тяжелыми гусеницами, сдвигали стальными ножами размельченные камни. Послышался стук отбойных молотков. Казалось, что пехота с автоматами в руках пошла в атаку.
— Держи веревку, — сказал Кешка и пристально посмотрел на Андрея.
Кешка обвязался веревкой, засунул за пазуху пачку электродов, одной рукой взял концы сварочного аппарата, другой — защитную маску. Он сел на край деревянного настила и сказал:
— Спускай потихоньку. Одной ногой наступи на конец веревки на всякий случай.
Кешка опускался вниз с раскинутыми в стороны руками.
— Стоп! — крикнул он.
Андрей задержал веревку и посмотрел вниз. Высоко над землей болтался на веревке Кешка, стараясь ногой зацепиться за арматуру. Когда ему это удалось, он посмотрел вверх, вставил электрод в вилку и, прикрыв лицо маской, ткнул электрод в металл. Огненные искры, как брызги, посыпались вниз.
Андрей закрутил вокруг руки веревку. И было даже приятно лежать на теплом деревянном настиле и смотреть на небо или вниз, где Кешка разбрасывал огненные брызги. И не было сейчас злобы к этому человеку, умелому рабочему, уверенно делавшему свое дело. Как будто не из-за него Лена уехала, не повидавшись с Андреем, оставив холодную, обидную записку. Кешка помахал рукой и крикнул: «Майна».
Андрей снял верёвку с руки и хотел немножко отпустить ее. Но веревка, как скользкая змея, поплыла в ладонях, обжигая кожу. Кешка почувствовал, что летит вниз.
— Эй! — испуганно крикнул он.
И в этот момент Андрей что есть силы сжал ладони и грудью навалился на убегающую веревку.
— Брось эти шутки, гад,— услышал Андрей сиплый от страха голос Кешки.
— Я нечаянно! — ответил Андрей и отер рукавом холодный пот со лба.
Кешка посмотрел наверх и глухо произнес:
— Вира!
Андрей перевел дыхание, глянул вниз, потянул на себя веревку.
— Стой! — крикнул Кешка и, поставив перед лицом защитную маску, продолжал работу.
Андрей опять прижал веревку к деревянному настилу и огляделся вокруг, пытаясь найти поблизости хоть какой-то выступ или крюк, за что можно было бы привязать ее конец. Но ничего похожего здесь не было. Негнущимися от напряжения пальцами Андрей завязал конец веревки вокруг ноги, лег на настил и обеими руками вцепился в веревку.
— Майна! — крикнул Кешка.
Андрей отпускал веревку. Он боялся, что она опять начнет выскальзывать из рук…
— Стой!— командовал Кешка.
…Ладони горели. Андрею казалось, что не веревка у него в руках, а раскаленный железный прут. 
— Кончай работу! — крикнул Андрей, чувствуя, что у него нет больше сил.
— Еще немножко! — крикнул Кешка.— Майна!
Андрей ослабил пальцы левой руки. Он прижал веревку локтем к настилу и стал понемножку отпускать. Кисти рук были словно чужие. Они просто механически сжимались и разжимались.
— Стой! — крикнул Кешка.
Каждая минута теперь казалась Андрею часом.
«Ну, что он копается?»
— Эй, там, на стреме! — закричал Кешка. — Давай, вира помалу!
«Наконец-то!» Андрей встал на ноги и двумя руками потянул на себя веревку, хотел перехватить ее левой рукой, но в правой не хватило силы. Проклятая веревка заскользила вниз, обжигая ладонь.
— Держись! — крикнул Андрей и упал на настил, навалившись телом на веревку. Отдышался и опять встал. Двумя руками потянул веревку на себя. Теперь нужно было перехватить ее.
— Чего думаешь, тяни! — тревожно крикнул Кешка. Андрей боялся. Он не верил в свою силу.
— Ты намотай на одну руку веревку и тогда перехватывай другой, — крикнул Кешка, видимо, поняв, в чем дело. Андрей послушался, стало немного легче. Казалось, что кисти рук начали оживать, он тянул и тянул, пока наконец в проеме не показалась рыжая голова Кешки.
Кешка цепко ухватился за край настила и вылез.
Он ничего не сказал, только посмотрел на Андрея. Кешка смотал веревку, выключил сварочный аппарат, спустился по лестнице и пошел к прорабской. Андрей сидел на деревянном настиле, ощущая на ладонях жгучий огонь веревки и усталость во всем теле.
Сверху он хорошо видел, как ребята кончили работать, как они пошли к прорабской, сели в грузовик и уехали.
Когда наконец утихла боль в руках и мышцы перестали дрожать, Андрей зашагал вниз по ступенькам. Снова к нему вернулось чувство чего-то невозвратимо утраченного, той горечи, которую он испытывал утром.
Из-за поворота навстречу Андрею двигалась машина. Шофер посигналил и притормозил.
— С солдатским приветом! — крикнул Васюта. —  Опять не в духе!
Андрей увидел Васюту и невольно улыбнулся.
Васюта опять появлялся на его пути в тот момент, когда на душе тяжело.
— Снова поругался со своими? — спросил Васюта.
— Все плохо! — пожаловался Андрей и замолчал.
— Не валяй дурака. Залезай в кабину. Выкладывай, что случилось.
И Андрей рассказал Васюте о приезде Лены, о ее письме, о том, что ребята злятся на него за случай с липовыми нарядами. И вообще ему хочется уехать домой…
Андрей говорил. Васюта молчал. Мотор огромного «четвертака» ровно гудел. В кабине было подомашнему уютно.
— Когда я тебя увидел, — сказал наконец Васюта, — подумал, что ты парень сильный: бросил город, уехал на стройку. В наше время это не каждый может. Соплякам такое не снится.
Васюта замолчал. Он рулил, вглядываясь в дорогу.
— Ты воображаешь, что меня тут с оркестром встретили? Или ты думаешь, у меня не было в родном городе девушки? Я так считаю: если решил то иди до конца. А девушка… Ну, что ж! Если она человек настоящий, все поймет. А если так, птичка в поисках сладкой жизни, так ее потерять не жалко.
Навстречу шел «четвертак». Васюта посигналил и помахал шоферу рукой. Тот ответил. За долгий рабочий день эти приветствия, пожалуй, единственное, средство общения между водителями машин.
— В общем, не горюй! — весело сказал Васюта и похлопал Андрея по плечу. — Кстати, тут на стройке есть интересные девчата. Вчера на почте одну новенькую встретил. Не успел свидание назначить.
Она на горе с монтажниками работает. Слушай…— Васюте пришла счастливая мысль. —Ты порули за меня, а я сбегаю к ней насчет свидания договорюсь.
— Давай! — согласился Андрей.
— Загрузишь машину и вернешься к этому месту!— крикнул Васюта.
Васюта остановил машину и спрыгнул на землю.
Андрей пересел на место водителя, включил скорость, и машина тронулась. Сегодня Андрей чувствовал себя куда увереннее. Если посмотреть со стороны, то едва ли кто заметил бы, что за рулем огромного «четвертака» сидит человек, у которого и прав-то нет. Уже дважды, после той первой, не слишком удачной попытки, Васюта разрешал Андрею управлять. Но этого оказалось достаточно. Андрей может теперь поставить машину под погрузку. Экскаваторщик дядя Миша прошлый раз даже не заметил, кто сидит за рулем. И только потом узнал Андрея.
Прямая дорога кончилась. Начинался спуск в котлован, где работал экскаватор. Андрей покрепче взялся за руль. Один поворот, другой… Экскаваторщик дядя Миша не удивился, увидев Андрея за
рулем. Андрей точно развернул машину и подставил ее под погрузку. Дядя Миша бросил в кузов первый ковш. Грузовик осел под тяжестью десяти тонн земли. Раскрыв стальную пасть, ковш снова вгрызался в землю. И еще десять тонн брошены в кузов.
— Отваливай! — Дядя Миша махнул рукой. Андрей поехал по извилистой дороге вверх. Ему нравилась именно эта часть пути. Машина взбиралась в гору с двадцатитонным грузом. На подъеме особенно ощущалась ее сила.
Как хотелось Андрею, чтобы его сейчас увидела Лена! Она идет по дороге… Он догоняет ее, сигналит. Она оборачивается, видит Андрея. И потом они едут вместе. Тайга расступается перед ними. И кажется, что их приветствуют, покачивая верхушками, сосны, лиственницы и кедры, растущие по обе стороны дороги.
Андрей приближался к тому месту, где высадил Васюту. Он замедлил ход, посигналил несколько раз. Но на тропинке, куда скрылся Васюта, никого не было. «Может, его еще полчаса не будет. За это время я успею выгрузить породу. Задом подаю машину. Ставлю на ручной тормоз, поднимаю кузов.
Порода ссыпалась, опускаю кузов и приезжаю сюда. Тогда Васюта наверняка скажет, что я прошел все испытания. Чуть попрактиковаться — и можно сдавать на права».
Андрей включил скорость и поехал к берегу реки, где делали насыпь. От воды потянуло холодом. Андрей поднял стекло в кабине.
Начался спуск. Дорога вьется, как змея. Крути баранку, вправо, влево. Вот они, главные шоферские испытания!
На краю насыпи дежурила Оля с флажком в руке. Андрей развернул машину и стал подавать ее
задом. Оля внимательно следила и, как только задние колеса приблизились к краю насыпи, крикнула: «Стой!» — и взмахнула красным флажком. Но Андрей не сразу услышал это самое «Стой!» и не увидел флажок. У него было поднято стекло. И только, когда Оля крикнула еще раз, он нажал на тормоз.
Эта доля секунды оказалась роковой. Задние колеса съехали с насыпи, и уже никакая сила не могла остановить огромный грузовик. Нос машины задрался к небу. Андрей увидел верхушки деревьев и предвечернее небо с огненным отсветом заходящего солнца, а лотом услышал всплеск воды. Грузовик по крутой насыпи катился в воду…
Машина скрылась под водой, и Оля громко закричала:
— Утонул!
— Да не ори! — Рабочие бежали к берегу.— Может, вынырнет.
Вода на том месте, где скатился грузовик, утихла, но Андрей не появлялся.
— Минута прошла,— сказал кто-то.— Значит, не вынырнет.
Кто-то уже снял фуражку.
— Что же вы стоите, олухи! Нырнули бы! — в отчаянии закричала Оля.
— Нырни! Тут глубина знаешь какая? Может, метров десять,— отвечали ей.— И течение с ног сшибает.
— Тогда остановите какую-нибудь машину и быстрее за краном. — Оля продолжала кричать, не замечая этого.— А ты,— она ткнула какого-то парня в грудь,— давай в поселок за врачом. Человека, если он полчаса под водой пролежит, спасти можно.
— Дело! — Трое или четверо помчались на дорогу, чтобы перехватить машину.
— Грузовик двадцать один ноль восемь сорвался с насыпи,— кричал еле дышавший от быстрого бега рабочий, отыскав на стройке начальника участка Гладкова.— Срочно кран нужен и водолазы. По телефону Гладков нашел автокран и двух водолазов. Прошло, может быть, пятнадцать минут, а Гладков вместе с водолазами уже мчался к месту происшествия.
— Почему шофер не вынырнул? — сокрушался Гладков.— Какой парень Васюта! Машина, черт с ней, вытащим.
— Наверное, оглушило! — предположил водолаз.— Когда машина задом пошла, могло стукнуть виском об дверь.
— А может, дверь в воде открыть не смог,— предположил второй водолаз.— Давление воды большое, или перекос у двери получился.
Нельзя сказать, что для Гладкова это было первое ЧП. На его памяти тонули машины не раз, падали башенные краны, прорывало перемычки. Каких только несчастных случаев не видел он на своем веку! Гладков относился к таким происшествиям хладнокровно, если не было человеческих жертв. А вот когда гибнут молодые ребята, плакать хочется…
Гладков посмотрел вперед на дорогу и увидел на обочине человека. Он сидел на камне, закинув нога на ногу, и курил. Поза у него была беспечная. Гладков уже отвел взгляд, но вдруг ему показалось, что это Васюта. Гладков протер глаза и еще раз вгляделся— точно Васюта.
— Ну-ка, останови машину,— приказал Гладков.
Шофер резко затормозил. Васюта шел к машине вразвалочку, не торопясь.
— Тебя как зовут?— спросил Гладков.
— Что это с вами, Никита Степанович? — удивленно воззрился на начальника Васюта.
— Где твоя машина? — не своим голосом заорал Гладков.
Васюта сразу все понял. Он прыгнул на подножку и сказал:
— Давай скорее!
…Ох, как быстро распространяются вести на стройках. По радио никто не объявляет, а уже все знают, где что случилось… Весть о том, что утонул Андрей, бежала по стройке.
— Погиб! Погиб! Утонул! Он, этот солдат. Ну, сапоги которого в бетоне застряли.
К насыпи мчались на машине врач и Зина. А печальная весть, как круги на воде, расходилась по поселку все дальше и дальше. Петр вбежал в комнату, где валялись на койках Олег и Кешка.
— Андрей погиб! — крикнул Петр.— Вместе с груженой машиной в Енгирь упал.
Олег и Кешка приподнялись с кроватей, но не произнесли ни слова.
— Вы слышите,— заорал Петр,— Андрей погиб!
— Бог не фраер,— не повышая голоса, бросил Кешка,— он все видит и нахалов, которые хватаются за любую работу, наказывает.
— Сволочь! — в сердцах кинул Петр и хлопнул дверью.
…Однако Андрея похоронили раньше времени.
Когда машина начала катиться с обрыва, Андрей взялся за ручку дверцы, чтобы открыть ее и выпрыгнуть из кабины. Но дверца не поддалась, и Андрей сказал себе: «Стоп!» Отец правильно когда-то говорил: «У страха глаза велики. А ты скажи «стоп» и оглянись вокруг. Окажется, что выход есть».
Андрей заметил, что вода в кабину затекает медленно.
«Разденусь,— решил Андрей.— Легче будет вынырнуть». Он стал стаскивать сапоги. Пока он возился с сапогами, воды заметно прибавилось. Андрей снял рубашку, брюки и встал на сиденье.
Вода уже была по грудь. Но Андрей выжидал. Он не знал, на какой глубине находится. Он правильно рассчитал, что чем меньше воздуха останется в кабине, тем легче будет открыть дверцу. Когда вода стала подходить к подбородку, Андрей несколько раз глубоко вдохнул и, повернув ручку, с силой ударил дверь плечом. Она подалась тяжело, как бы нехотя. Уши сразу же заложило. Андрей глянул вверх и увидел темно-зеленую, беспросветную мглу.
Он оттолкнулся от подножки и стал неистово грести руками. Над головой была все та же темень…
Кажется, уже нет воздуха в легких. Но вода над головой чуть посветлела…
Андрей вынырнул из воды, увидел предвечернее небо, подсвеченное красными лучами заходящего солнца. Он жадно хлебнул воздуха, и тело его обмякло.
— Смотрите, смотрите, — закричала Оля, — выплыл!
Андрей еще хлебнул воздуха и скрылся под водой.
Но с берега в воду уже прыгнули два парня. Они приближались к Андрею. Они схватили его под руки, побили ладонями по щекам. Андрей открыл глаза и увидел лица незнакомых ребят.
— А ну давай дыши! — скомандовали парни.
— Дышу,— чуть слышно ответил Андрей.
Парни дотащили Андрея до берега.
Покачиваясь, словно пьяный, он вышел из воды и сел на землю.
— Андрюша, милый! — Оля подбежала к нему, встала на колени.— Жив!
— Жив! — ответил Андрей.
— Ну, как же ты так? Не слышал, что ли? Я же тебе кричала «стоп». Флажком махала. А ты ноль внимания!
— Стекло у меня было поднято! Уж я потом сообразил, да поздно…
— Ну ты и здоровяк,— сказал парень.— Ты под водой минут пять сидел. Наверное, ловцы жемчуга из Индии тебе позавидовали бы…
Андрей не ответил.
По дороге к берегу Енгиря, тревожно сигналя, мчался автокран. Машина еще не остановилась, а с подножки уже спрыгнул Васюта и подбежал к Оле.
Он хотел спросить ее, как все случилось, но увидел Андрея.
— Жив? — спросил Васюта.
Андрей кивнул.
— Ну, молодец, Андрюха!— радостно воскликнул Васюта. И заорал: —Жи-ив!
— Жив, голубчик! — со вздохом облегчения произнес Гладков.
Андрей не без труда встал. Оля притащила свою брезентовку и накинула ему на плечи. Оттого, что на плечах была маленькая брезентовка, трусы прилипли к телу и ноги были босы, Андрей выглядел очень смешно.
Но Гладков не смеялся.
— Кто тебе разрешил передать руль? — Гладков бросил гневный взгляд на Васюту.
— Да он, понимаете… — начал Васюта,— он хорошо водит машину. У него только прав нет.
— Снимаю тебя с работы! — твердо сказал ему Гладков.— Пойдешь в звено Данилина разнорабочим. Ломом землю будешь ковырять. И можешь этот самый лом передавать кому угодно, даже Ермакову. И еще тебе скажу,— после некоторой паузы продолжал Гладков,— уже не как начальник участка, а как парторг. Выдвигали тебя на комсомольского секретаря. Так знай: я буду против. Безответственным людям нельзя давать власть в комсомоле.
Вокруг Гладкова собрались шоферы, рабочие.
— На моем участке всегда был порядок.— Гладков обращался к Андрею.— А ты приехал цирковые номера выкидывать! То сапоги в бетоне утопил, то машину в воду скатил. Ты заплатишь за все звонкой монетой. И за подъем машины и за порчу ее. Я у тебя сороковку вычту из зарплаты. Не сорок, а пятьдесят рублей.— Он посмотрел на водолазов, которые надевали водолазные костюмы.— И за то, что я водолазов с работы снял, заплатишь!
На дороге появилась еще одна машина. Из нее вышли доктор и Зина. Они торопливо направились к собравшимся.
— Не спеши,— сказал Гладков доктору.— Выплыл!
Стоит — здоров как бык. На нем пахать можно.
Доктор подошел к Андрею и пощупал пульс.
— Ты ему лучше дай сто граммов спирта, чтобы сопельки не текли,— посоветовал Гладков и стал смотреть, как водолазы готовятся к подъему машины. Водолазы тянули к воде тросы, лебедки.
К Андрею подошла Зина и, взяв его за руку, негромко сказала:
— Андрюша, милый! — Зина посмотрела ему в глаза, и Андрей увидел слезы.— Я так испугалась!— Больше ока ничего не сказала. Она стояла молча и держала его за руку.
Водолазы скрылись под водой.
Натянулся трос. Из темной воды Енгиря, как из морской пучины, медленно стал появляться сказочный богатырь. Сначала показался радиатор, потом крыша кабины и, наконец, кузов.
— Да-а, Никита Степанович! — сказал доктор.— Дела-а…
— Лоботрясы! Бездельники! На стройке вздумали поразвлечься: хочешь порулить — пожалуйста. Машины вам не игрушки!
— Ты, Ермаков,— обратился доктор к Андрею,— завтра, пожалуй, башенный кран повалишь?
Кругом смеялись.
— И еще нервы всем потрепал! — сказал Гладков.— Погиб! Почему сразу из кабины не выпрыгнул?
— Смысла не было! — спокойно ответил Андрей.
— Он сидел под водой и о смысле думал,— усмехнулся доктор.
— Это почему же не было смысла? — поинтересовался Гладков.
— Вода в кабину постепенно затекала,— пояснил Андрей.— Я разулся и разделся. Раздетому-то легче вынырнуть. К тому же, когда в кабине воздуха много, дверцу нельзя открыть, давление большое снаружи.
— Голова! — сказал Гладков и опять, как во время первой встречи, посмотрел на Андрея внимательно.
Гладков поймал себя на мысли, что этот парень небезразличен ему. Не такой ухе он растяпа, как рисовал его звеньевой Данилин. Есть у него смекалка, и характер, видно, настоящий. Уже дважды этот парень удивил Гладкова. Первый раз, когда выступил против товарищей и отказался получать деньги по липовым нарядам. И сегодня…
 
Журнал «Юность» № 12 декабрь 1973 г.

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области