В воскресенье Андрей сидел на лавочке около общежития и смотрел на противоположный каменистый и голый берег реки. Казалось, что серые камни грубо обрублены чьей-то могучей рукой. И только в одной незаметной расщелине росла сосна. Она была кривая, похожая на вопросительный знак. Андрей уже сто раз видел эту кривую, одинокую сосну и не понимал, как она могла вырасти среди сплошных камней. Сосна на скале напоминала Андрею о его собственном одиночестве.
Прошла почти неделя с того дня, как его назначили звеньевым. Но обстановка на работе не наладилась, а, пожалуй, наоборот. Олег и Петр относились к Андрею прохладно, особенно после того, как ушел Кешка. Они винили во всем Андрея. Они долгое время работали вместе, привыкли к Кешке, их развлекала его шутовская болтовня, и их вовсе не радовала замена его кем-то другим.
Может быть, Андрей не чувствовал бы так остро свое одиночество на стройке, если бы в письмах из дома была бы хоть какая-нибудь поддержка. Мать по-прежнему просила и даже требовала вернуться в город и начать учебу. Если бы она узнала, что ему здесь так одиноко, она, наверное, даже обрадовалась бы. От Лены вообще писем не было, хотя Андрей дважды писал ей. Поначалу он каждый день ждал от нее письма. Возвращаясь с работы, он обязательно заходил на почту.
Но прошло уже три недели после того неудачного приезда Лены на стройку, а писем от нее все не было. Андрей очень обиделся. Что бы ей ни сказал тогда этот паразит Кешка, все-таки верить-то она должна, прежде всего, ему, Андрею! И Андрей зарекся писать Лене до того времени, пока не получит письма от нее. Он не отступал от своего решения, хотя на душе кошки скребли.
— Здрасьте! — Андрей услышал за спиной голос Зины.— Скучаете, товарищ звеньевой?
Андрей пожал плечами.
— В свободный день, в такую распрекрасную погоду скучать!— весело воскликнула Зина.— Едем на речку Контару.
— На чем?
— Петр лодку у рыбаков выпросил.
Зина подхватила Андрея под руку и потащила в общежитие.
— Неудобно! — сказал Андрей.— Меня Петр не звал.
— Что за церемонии? Бери свитер и пошли, — скомандовала Зина.— На Контаре красота необыкновенная, хариус сам в кастрюлю прыгает. А ты тут сидишь на лавочке, и глаза у тебя какие-то печальные.— Зина махнула ему рукой и побежала по тропинке вниз, к реке. — Догоняй, Андрей!— крикнула она.
…На берегу около лодки возился Петр.
— Вот, пожалуйста, водолаз-подводник и к тому же звеньевой,— сказала Зина.
— У тебя, Зина, инициативы хоть отбавляй! — не слишком любезно встретил их Петр.
Зина и Андрей примостились на дне лодки, тут же лежали туго набитый рюкзак, ружья и удочки.
Петр оттолкнул лодку от берега, ловко прыгнул в нее. Лодку сразу же понесло по течению. Он резко дернул за пусковую веревку, и мотор заработал, выбросив в воздух облако сизого дыма.
Мотор ревел, оправдывая свое название «Вихрь».
Вода мчалась за бортом, но берег двигался медленно. Слишком сильным было встречное течение.
Петр сидел на корме, управляя лодкой. На нем была шерстяная шапочка, на плечах штормовка с капюшоном. Он был похож на заправского боцмана, не хватало лишь трубки в зубах да бороды.
Андрей полностью отдался той радости, которую доставляет человеку красота первозданной природы. Плывут берега, открывая все новые и новые удивительные картины. Вот каменные громады скал нависают над головой, а то вдруг тайга темной стеной подступает к самой реке.
Лодка приближалась к створу будущей плотины.
На левом берегу показались домики Нахаловки.
Отсюда, издалека, группа домишек казалась давно обжитой деревенькой. В огородах копаются мужчины. Женщины развешивают белье.
За следующим уступом открылся брезентовый городок «Теребиловка». Здесь не видно огородов:
все скрыто деревьями, между стволами которых натянуты веревки, на них развеваются по ветру простыни, детские распашонки, пеленки, Зина легонько толкнула Андрея, когда появилась насыпь строящейся дороги: вот то самое место, с которого он покатился в воду на грузовике. «Насыпь-то, оказывается, высокая,— удивился Андрей, — когда на нее смотришь отсюда, просто гора!»
Все ближе створ будущей плотины. Продольная перемычка сузила русло реки почти вдвое. Вода несется с бешеной скоростью…
Отсюда, с реки, все казалось масштабнее. И перемычка выше, и берега реки круче. Взрывники
уже очистили на них место, куда примкнут широкие плечи будущей плотины. Даже не верится, что плотина будет такая высокая. И ведь все это рождается на твоих глазах, и ты в этом принимаешь участие.
Лодка миновала створ и поплыла навстречу дикой, нехоженой тайге. Скрылись из виду высокие подъемные краны и стальные тросы, натянутые между скалами.
…У каждого человека есть свое представление о счастье, У Петра все самое лучшее в жизни было связано с природой. С малых лет отец водил его по тайге. Он был заядлым охотником и по нескольку суток бродил по лесу. Для мальчика это были счастливые дни. Когда теперь ему удавалось раздобыть лодку и плыть вот так, как сейчас, по широкой реке с безлюдными берегами, он чувствовал себя совершенно счастливым. Он видел замшелые камни, укромные песчаные отмели, темные пещеры в скале, где, может быть, когда-то жили люди… Таинственное прошлое Земли открывалось ему.
Да и воздух здесь был другой. Он нес аромат трав, нежных лиственниц и смолистых сосен, папоротника и белоствольных берез. Может быть, потому, что отец привил Петру любовь к природе, он и начал писать стихи. Теперь, плывя по Енгирю, Петр глядел на дикую прелесть тайги, и слова сами складывались в поэтические строки…
Справа показался широкий распадок, из которого вытекала речка Контара. Она быстро бежала среди каменистых порогов. Вода завихрялась, пенилась и поэтому казалась белого, молочного цвета.
Петр направил лодку к устью реки. Лодка проскочила между двух огромных камней, торчащих из воды. Но на пути вставали новые и новые камни. Повороты были все круче и круче, Андрея и Зину бросало то влево, то вправо. Высокие каменные утесы падали то в одну сторону, то в другую. Голубое небо вдруг оказывалось где-то сбоку. Вода мчалась у самого борта, брызги обрушивались в лодку.
Каменные пороги становились все менее проходимыми. Уже вроде бы нет просвета между камнями, но Петр ведет лодку уверенно и опять проскакивает каменный барьер.
— Ты знаешь, сколько в этой реке моторов лодочных, затоплено? Тут все время лодки переворачиваются! — крикнула Зина.— Всем хочется наверх подняться, а пороги очень хитрые. Подводные камни притаились. Несколько человек погибло.
Зина еще хотела что-то сказать, но лодка сделала крутой вираж. Зина повалилась на Андрея. Их лица соприкоснулись. Андрей почувствовал щекой тепло ее лица. Лодка благополучно повернула, и они снова устроились на своих местах.
Но вот и конец пути. Добрались до цели. На берегу реки стояла избушка из толстых бревен, потемневших от времени. На дощатой крыше зеленел мох. Петр причалил к берегу, выключил мотор, счастливо потянулся и закричал:
— О-о-о!
Каменные скалы, стеной вздымавшиеся на том берегу, ответили: «О-о-о!»
Петр и Андрей вытащили лодку на берег, выгрузили вещи и понесли их в сторожку. В сторожке пахло сеном и пчелиными сотами. У окна стояли деревянный стол и скамейки, у печки лежали наколотые дрова. В маленькое оконце едва проникал свет, и от этого в сторожке было очень уютно.
— Ну, значит, так,— сказал Петр,— Я ловлю рыбу, а ты, звеньевой, бери двустволку — и за рябчиками. В армии небось тебя научили попадать в цель? — Петр встал, откинул волосы со лба и продекламировал: — «Ешь ананасы, рябчиков жуй. День твой последний приходит, буржуй!» — Затем он обратился к Зине: — А ты сходи в лес за ягодами, здесь их пропасть! Да захвати другое ружье. В тайге пригодится — сама знаешь, ты здесь не впервые.
Андрей и Зина пошли вверх по распадку. Первое время они шли молча, завороженные тишиной леса, этой таинственной глухоманью. Ни тропинки, ни следа человека. Казалось совершенно невероятным, что где-то совсем неподалеку возвышаются гиганты — башенные краны, протянуты линии электропередачи, стоит немолчный грохот стройки.
Среди высокой желтеющей травы, среди красноватых зарослей папоротника лежало поваленное бурей дерево невиданной длины. Его нельзя было перешагнуть. Андрей посмотрел вправо, влево. Метрах в двадцати вздымались корни этого лесного великана, вырванные из земли.
— Будем обходить? Лучше перелезем, — весело предложила Зина.
Они вплотную подошли к дереву, кора на нем была грубая, темная от времени.
— Подсади! — сказала Зина.
Андрей взял ее на руки и удивился, что она такая легкая. Зина засмеялась и обхватила Андрея за шею своей тонкой, но сильной рукой, Андрей посадил Зину на дерево и сам сел рядом с ней.
— Скажи, Андрей,— спросила Зина,— к тебе девушка приезжала. Кто она?
— Невеста.
Зина покачивала ногами и смотрела на носки своих резиновых сапог.
— Ты ее любишь? — не поднимая глаз, спросила Зина.
— Люблю!
— А она тебя?
— И она меня любит.
— Счастливые! — вздохнула Зина.
Она долго молчала, будто забыв об Андрее. И вдруг сказала:
— А мне в любви не везет. Полюбила я парня, думала, на всю жизнь. А он оказался барахлом.
Мелкий человек, с мелкими страстишками.
Зина взглянула на Андрея. Он сидел, закинув ногу на ногу и положив руки на колено. В глазах его не было любопытства, нетерпеливого вопроса. Это и понравилось ей и показалось немного обидным.
— Я и приехала сюда из-за этой несостоявшейся любви,— продолжала Зина,— У меня было такое чувство, будто меня обокрали. Как будто у меня было что-то дорогое. А у меня отняли это. Теперь я равнодушна ко всему — и к людям и к работе. Ты на меня рассердился тогда из-за нарядов, грубо одернул, но ты прав. Я это заслужила.
— Ты с Петром дружишь?
— Дружу! Он хороший парень. Но ему мое горе непонятно. И вообще я пришла к выводу, что чужому горю может по-настоящему сочувствовать только тот человек, который сам страдал,
— Зачем ты меня позвала сегодня? — спросил
Андрей, пытливо заглянув ей в глаза.
— Мне показалось, что у тебя тоже на душе невесело, — ответила Зина и, помолчав, добавила: —А вообще все это бред и чепуха.
Зина спрыгнула с дерева на землю.
— Смотри, малина!
Когда Андрей подошел, в ее маленькой ладошке была горстка мелкой, но спелой малины.
— Тебе! — сказала Зина и высыпала ему на ладонь.
На ее ладошке остались красные, как кровинки, следы ягод.
— Как зовут твою невесту? — спросила Зина.
— Ленка!
— Почему не Лена?
— Ленка ей подходит больше,
— И все-таки я права,— сказала Зина.— Неспокойно у тебя на душе, тягостно. Признайся.
— Да! — подтвердил Андрей.— Но как бы там ни было, Ленка для меня — на всю жизнь…
—Хватит сантименты разводить! — прервала Зина.— Мы с тобой ведь пришли в тайгу, чтобы добывать пропитание. Пора начинать. Шагай, рыцарь, на охоту, а я по ягоды пошла.
Андрей помахал Зине рукой и зашагал по склону сопки. «Неспокойно у тебя на душе»,— повторил про себя Андрей.— Как это она заметила?» Он обернулся и хотел снова помахать Зине рукой, но она уже скрылась в зарослях малины.
Когда Андрей служил в армии и ему доводилось увидеть нечто не совсем обычное, он мысленно призывал Лену, ему хотелось, чтобы она была рядом. Но все это были только мечты!
Андрей вздохнул, заглянул в патронташ. Там лежало несколько патронов с жаканом; он взял один из них и засунул в ствол на всякий случай. Вдруг медведь встретится.
Андрей уже довольно долго бродил по тайге, и никакой птицы ему на пути не попадалось. И вот наконец, когда он уже подумывал, не вернуться ли ему к сторожке, из густой травы, тяжело хлопая крыльями, поднялся тетерев. Андрей вскинул ружье и выстрелил. Выстрел покатился громким эхом от сопки к сопке.
В тетерева Андрей не попал. Когда он разломил ружье, то понял, что выстрелил жаканом. Он перезарядил ружье, браня себя за непростительную рассеянность, осторожно пошел вперед. Он держал указательный палец на спусковом крючке.
Опять вылетел тетерев, может быть, тот же, которого он так глупо упустил. Вытянув шею, испуганная птица в смятении хлопала крыльями, стараясь поскорее скрыться. Но тетерев успел отлететь только шагов на тридцать, как громыхнул выстрел. Дробь попала в цель.
Андрей закурил и, не вынимая сигарету изо рта, пошел дальше, повесив сумку со своей добычей через плечо.
Вскоре Андрей увидел рябчика на сосновом суку и стал осторожно красться за ним. Вот он совсем уже рядом, вскинул ружье… но рябчик перелетел на соседнее дерево.
И снова Андрей бесшумно преследует его, вот-вот настигнет. Но рябчик не сидит на месте. Он будто зазывает Андрея куда-то в глубь тайги. И Андрей, подгоняемый охотничьим азартом, идет вслед за ним.
Он не заметил, как спустился в распадок и снова поднялся на сопку. На пути был молодой ельник, стоявший густой зеленой стеной. Андрей нырнул туда. Теперь рябчик не мог видеть его. Андрей держал ружье наготове и тоненько посвистывал. Из любопытства рябчик перелетал с одного дерева на другое, ближе к молодому ельнику. Андрей продолжал свистеть тонко, с переливом.
Рябчик подлетел совсем близко. Андрей выстрелил. Рябчик камнем упал. «Погонял меня до седьмого пота, а все же попался!» — подумал Андрей.
Подобрав убитую птицу, он сел на поваленное дерево, закурил и, взглянув на часы, удивился. С тех пор, как они с Зиной расстались, прошло целых два часа.
Андрей пошел вверх по склону сопки. Ему казалось, что там, за перевалом, течет речка Контара и на ее берегу сторожка. Перевалив вершину сопки, Андрей стал спускаться. Но сторожки не было видно.
«Наверное, в следующем распадке»,— решил Андрей.
Но и в следующем распадке сторожки не оказалось. Он пошел по низине, надеясь выйти к берегу Енгиря. И действительно, вскоре перед ним открылась река. На той ее стороне до самого горизонта тайга. Основания сопок круто спускаются к воде, образуя каменистые уступы.
Андрей шел по берегу у самой кромки воды. Ноги соскальзывали в воду. Он миновал уступ; ни устья реки Контары, ни сторожки не было видно.
«Может быть, надо идти в другую сторону?» Он посмотрел на солнце, на течение реки, зачем-то подошел к воде и опустил в нее руку. Закинув сумку с убитой дичью, Андрей зашагал все-таки вперед. Берег был крутой. Правая нога ступала ниже, левая выше. Ступня подворачивалась, и
поэтому сапог тер ногу. Так и шагал он: час шагал, а может, больше. Правая нога уже была стерта в кровь. «А вдруг и за следующим уступом тоже нет сторожки?..» Он миновал его и, к своей немалой радости, увидел устье речки Контары и сторожку. Он снял с плеча ружье и выстрелил.
Петр и Зина, сидевшие на берегу, помахали ему рукой.
— Смотрите, какие у меня трофеи! — весело крикнул Андрей, подойдя к ним.
— Значит, с голоду не умрем! — мрачно сказал Петр, и Андрей удивился его тону.
— Медведь залез в сторожку и наши запасы съел! — пояснила Зина.
— Вот это да! — ахнул Андрей.
— Я пришла с малиной в сторожку, слышу кто-то внутри возится. Спрашиваю: «Андрей!» Молчание. «Петр!» Опять молчание. Вхожу, а медведь сидит на полу и доедает буханку хлеба. Я со страху ведро бросила и бежать. Он малиной закусил и пошел спокойненько.
Андрей рассмеялся.
— Чего ржешь! — с укором произнес Петр.— Вместо того, чтобы лясы с Зиной точить, надо было дверь в сторожку запереть. Уходили после меня. Теперь ни крошки хлеба, ни грамма сахара.
— Ешь ананасы, рябчиков жуй,— весело продекламировал Андрей.
— Я могу так вкусно рябчика и тетерева приготовить— пальчики оближете,— сказала Зина.— Пошли разжигать костер.

Журнал «Юность» № 12 декабрь 1973 г.

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области