Переправа через реку Прокошу. Осень. Кузьма Пупынин и Автор сидят у костра, едят уху, пьют водку. Кузьма. Давненько вы у нас не бывали. А я долго вспоминал ваши сигареты, с короной… И дым у них какой-то сытный. Что значит — царская принадлежность.
Автор. Так вы же говорили, что они слабые.
Кузьма. Это уж само собой… Оно все заграничное слабость имеет, супротив нашего желудка ежели.
Автор (протягивает сигарету). Как вы тут Америку обгоняете?
Кузьма. Какую там Америку! Иную свинью-то пять раз сдают.
Автор. Кому?
Кузьма. Да все тому же… заготскоту. Надо тебе, к примеру, мясозаготовки выполнять, ступай в заготскот, покупай свиней через сельпо, да опять же в тот заготскот и сдавай. Вон Фенька Пряхина, говорят, таким манером три плана сдала.
Автор. Зачем же вы обманываете?
Кузьма. А ноне не обманешь — и не проживешь. И другое сказать надо — нужда научит сопатого любить. Ведь требуют: увеличить поголовье. Значит, собирается колхозная комиссия — папки под мышки и по дворам. «Тетка Марья, ты телка будешь сдавать осенью-то?» «Дак он еще и телок-то маленький!» «Хрен с ним — вырастет. Ты подписывай контракт!» Подписала — одна голова есть. Пошли дальше. «Тетка Дуня, ты телка будешь сдавать в колхоз?» «Дак у меня и корова-то яловая». «Хрен с ней! Когда-нибудь огуляется. Пиши!» Вторая голова есть… Если, значит, числится — почет тебе и уважение. Нашей Феньке теперь и в ладоши хлопают, и в газетах про нее пишут! Шуму! Это получается, как черт стриг свинью — визгу много, а шерсти нет.
Автор. Кузьма Иванович, вы прямо комментатор.
Кузьма. Ну, может, и не комунтатор, а все ж таки контимёнтин, потому как периодически освещаюсь.
Автор (наливает водку). А это правда, что ваши колхозы покупают скот в других областях?
Кузьма (бережно опрокидывает стакан в рот). Покупают! И все через мою переправу гонят. Намедни с Дона гурт прогнала сестра-председательница Бобылева, вчера вторая сестра гнала из Воронежа, Татьяна Верхоглядская.
Автор. Это что за фамилия?
Кузьма. Фамилии ее никто не выговаривает. Язык поломаешь. Зовем ее так, для удобства. А ноне Фенька будет гнать скот из соседнего района. Вот-вот появится. Меня уж упредили.
Автор. Где же они покупают его? В колхозах?
Кузьма. Зачем в колхозах? По дворам ходят, на рынках. Дают подороже. Колхозных денег не жалко. Их, деньги-то эти, возят сумками. И лазают в них кому не лень.
Автор. Черт знает что! Кому это нужно?
Кузьма. Я так думаю, это все политика. А политика — штука тонкая. Потому как она обуслована своим собственным путем. А это большое дело. Вот взять хоть английского голову Пан-Миллана. Теперь он отступ дает. А подкапывается под него его же собственный министр. Почему? Потому как Пан-Миллан говорит одно, а диктует другое. Так и у нас — попомни мое слово: тут кто-то под кого-то подкапывается. Потому как говорят одно, а диктуют другое.
За сценой нарастает топот и рев коров, хлопанье кнута, крики пастуха:«О-о! О-о! Куда, зараза толстоногая! О-о!» Эх!.. И людям покоя нет, и скотине одно мучение. Не все ли равно, по какую сторону реки забьют корову — по ту или по эту? Ведь на том берегу не Америка! Страна одна, а порядки разные.
За сценой раздаются сигналы «газика». Потом быстро подходят к костру Казанков и Пряхина. Казанков (на Кузьму). Ты чего сидишь, как у тещи на блинах? Или не видишь, скот на берегу топчется? Вставай, налаживай свой ковчег! Перевози скот. Живо!
Кузьма (ворчит). Все живо да живо… Что за пожар! Иль трава горит под ногами?
Пряхина (кричит). Тебе что, работать надоело? Может, обратно в колхоз хочешь? Я тебя устрою!
Кузьма (встает, подтягивает штаны). Работать мы не отказываемся. Я только насчет скота — чего торопиться? Скот, чай, не ворованный. (Уходит.)
Казанков (вслед ему). Ты дорассуждаешься…
Слышен рев скота, хлопанье кнутов. Привет летописцам!
Автор встает, здоровается с Пряхиной и Казанковым.
Как напьется, стервец, так грубить. Что за народ?
Автор. Прежде он у вас вроде в чести ходил?
Казанков. Давненько вы у нас не были… Я уж теперь не езжу на рыбалку. Холостым живу. Автор. А Прасковья Матвеевна где?
Пряхина (улыбаясь). У меня в бригадирах ходит.
Казанков. Пряхина у нас теперь вместо Веселинова.
Автор. Слыхал. А что Прасковья Матвеевна?
Казанков. Старается. Надоело ей в кабинете сидеть. Все ж таки она агроном. Вот и ушла. Как тут ее удержишь? Приходится мириться с одиночеством.
Автор. Да, тяжкая у вас доля. (Пряхиной.) А вы тоже, наверное, страдаете от производственного одиночества?
Пряхина (смеясь). Отгадали! У меня муж в гору пошел. Директором школы назначили его в соседнее село.
Автор. Значит, вы друзья по несчастью?
Пряхина. А что делать?
Автор. Учить других, как жить надо. Теперь это модно.
Пряхина. Мы все стараемся учиться. Время нынче такое.
Автор. Да, время нас учит. Скот откуда гоните?
Пряхина. Да как вам сказать?.. Скот это наш.
Казанков. На новые пастбища перегоняем.
За сценой раздается шум машины. На сцену входят Таганов и Веселинов.
Таганов (смотрит на избушку). Успели-таки переправить. (Казанкову.) Ты что же делаешь? На чужих быках в рай хочешь въехать?
Казанков. А что же нам остается, если хозяева быков не знают туда дороги? Пряхина. Это наш скот…
Таганов. А я вот прихватил бывшего председателя. (Кивает на Веселинова.) Он может нам установить истину, чей скот.
Казанков (насмешливо). По-моему, Веселинов работает лектором, а не судебным экспертом. Веселинов. Скот закуплен в соседнем районе.
Казанков. Ах, так вы налоговый агент? Не знал, не знал… Покажите мандат.
Веселинов. Я представитель общества по распространению политических и научных знаний. Мы хотим выяснить причину странной миграции скота. И потом уж просветим нашу общественность… Появляется Кузьма.
Таганов. Слушай, Казанков! И вы, Пряхина… Давайте все вчетвером переедем на тот берег и установим, чей скот. Я требую!
Казанков. А на чем это мы переедем? (Делает выразительный жест Кузьме.)
Таганов. На пароме.
Кузьма. На пароме никак нельзя. У него блок отвалился…
Таганов. Да ты же только что скот перевозил на нем!
Кузьма. То скот, а то людей… Разница. Таганов. Что вы дурака валяете?
Кузьма. Я, товарищ начальник, нахожусь при исполнении служебных обязанностей. Прошу повежливее. Никакого дурака здесь нет. Есть Кузьма Иванович Пупынин. Вы что, шутите? Без блока как я людей повезу? А ежели в случае чего? Кто отвечать будет? Опять же я. Одно дело за быка отвечать, а другое за вас… А техника безопасности где? Это большое дело. А вы — «дурака валяете»…
Таганов (Казанкову). Не совестно комедию разыгрывать?
Казанков. Это ты устроил представление. Ну, чего прикатил? Скот где взяли? Купили. На рынке, у частников. В твоем районе? Да. А тебе-то что?
Таганов. А то, что ты устроил бесчестную игру в перевыполнение плана.
Казанков. Для кого игра, а для кого и жизнь, товарищ Таганов.
Таганов. Не обольщайтесь, Казанков… На фальшивые векселя живете? Надолго ли?
Казанков. Уже пятый десяток распечатал. И ничего, как видишь
Таганов. Радуешься, что в поддавки играешь?
Казанков. Нет, Таганов, я просто изучил закон игры, если уж тебе угодно разговаривать в такой терминологии. Закон, Таганов! А закон следует соблюдать. Но это трудно. И некоторые филонят… Вроде тебя.
Таганов. Бесстыдство — вот ваш закон!
Казанков. Поосторожнее! Как бы не пришлось отвечать за оскорбление.
Таганов. Хоть сейчас… На чем? На пистолетах или на этих вот?.. (Таганов показывает кулак.) Казанков заносчиво отворачивается. Поехали, Веселинов!
Веселинов. Я должен установить все документально, иначе мне не поверят. И потом у Пряхиной за два месяца выросло целое стадо телят… Как трава! Хочу посмотреть и на это чудо.
Таганов. На лодке машины не перебросишь.
Веселинов. А я уже пешком привык. До свидания! (Направляется к берегу.)
Казанков (Кузьме). Задержи его! Лодку не давать!
Веселинов (грозно). Попробуй!
Автор. Веселинов, и я с вами… Можно? Я тоже пеший.
Веселинов. Тогда давай.
Автор и Веселинов уходят.
Казанков. Кузьма! Я тебе сказал или нет?
Кузьма. Веселинову теперь не попадайся под руку. Энтот пошел на прынцып.. А терять ему нечего, акромя своих рабочих цепей.
Казанков. Болван!

Журнал Юность № 4 апрель 1988 г.

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области