Колхозное собрание — президиум слева, колхозники справа. В президиуме Веселинов, Фетиния Пряхина, председатель сельсовета Федосей Иванович, бригадир Егор Иванович, скотник Жасеин. Председательствует старый пасечник Минеевич. Среди колхозников много стариков и старух. Автор сидит среди колхозников.
Пряхина (наклоняясь к Веселинову). Давайте кончать с пенсиями. Перейдем к обсуждению трех планов.
Веселинов. То есть как? Колхозники утвердили такую очередность, а мы поломаем? Хозяева-то они! А мы слуги.
Пряхина. Шутки неуместны. Вечер на дворе, скоро стадо погонят… Нам планы обсуждать, а они домой побегут.
Веселинов. Тебе поручили эти планы, ты и остановишь. (Повернувшись к Минеевичу.) Продолжайте!
Минеевич (строго смотрит в зал). Кто очередной?
В середине зала качнулась чья-то голова, потом поднялась загорбина в фуфайке, выплыла в проход и только тут разогнулась. Старик степенно поклонился лысой головой сначала президиуму, потом залу.
Викул. Граждане колхозники! (Это к президиуму, потом, обернувшись, в зал.) Товарищи мужчины!.. И протчие женщины! Поскольку я, значит, как и всякий живой человек, должен кормиться, я и составил заявление… (Он вынул из кармана брюк тетрадный листок, развернул его и протянул к сцене, а сам ни с места.) В котором и подаю прошение на пензию. Прошу не отказать.
Веселинов. Передайте заявление, Викул Андриянович!
Кто-то взял у Викула заявление, передал в президиум.
Веселинов (рассматривая листок). Ну как, товарищи, решать будем?
Минеевич. А чего там решать! У него стажу колхозного нет. Какая может быть пензия?
Голос из зала. Ты, Викул, где был, пока не состарился?
Викул. Так вы же все знаете. Сидел с тридцать седьмого года. (Пошамкав, добавил.) По линии врага народа.
Минеевич. Вот и ступай туда. Там и спрашивай пензию. А на чужой каравай рот не разевай. Ты в каком месте сидел?
Викул. В северном… На Тамыре.
Минеевич. Известно.
Голос из зала. Я грю, стажа у него нет.
Голос из зала. Смотри-ка, председатель, как бы тут обману не было?
Веселинов (теребит заявление Викула). Да, стаж у него и в самом деле малый. Значит, с тридцать первого года по тридцать седьмой. Всего шесть лет, а нужно двадцать пять…
Викул. А тюремный стаж рази не в зачет? Семнадцать лет просидел и два месяца.
Веселинов. Конечно, и тюремный стаж надо засчитывать. Но мы колхоз, у нас есть свой устав… Как собрание решит.
Голос из зала. Он там, в лагере, и утром, и в обед пайку хлеба получал. А мы слезун ели!
Голос из зала. Хлеба отродясь не давали на трудодни.
Голос из зала. А ему пайку три раза в день.
Викул. Так ведь я за эту пайку норму выколачивал. Голос из зала. А мы что, не работали?
Жасеин (приподнявшись из президиума). Зачем все кричите? Пускай Пешка скажет. Она, это самая, парыторг.
Веселинов (строго). Жасеин! Я сколько раз тебе говорил — не Фешка, а Фетинья Петровна. Жасеин. Какой разница! Пускай будет Петинья Петровна.
Пряхина. Так если все сидевшие пойдут к нам в колхоз, на пенсию, тогда что же будет? На трудодни не хватит.
Голоса с задней женской скамьи.
1-й голос. Правильно! Кто их сажал, тот пусть и платит.
2-й голос. Бабы, выходит, нам и на тюрьму работать?
Несколько голосов (одновременно). Мы в таком деле не согласные.
Парамон (встал, повернувшись к бабьим рядам). Цыц, вы, проклятущие! Вам какое равноправие дал Ленин? Голосовать? Вот и сидите — ждите, а тут мы и без вас разберемся.
Пряхина (на Парамона). Ты уж помалкивай, лотоха! Мы еще разберем тебя… Кто у Кривошеихи хлебную опару выпил?
Парамон. Может, мякину ишшо съел? (Сел быстро.)
Викул (поднял руку). Я в колхоз вступал ай нет?
Минеевич. Вступал.
Викул. Чего я туда отнес? Значит, два хомута ездовых, два пахотных, три бороны, одну железную (Викул загибал пальцы), дроги на железном ходу…
Веселинов (останавливая его). Все понятно, Викул Андриянович. Садись.
Викул садится.
Минеевич. Значит, голосуем. Кто за то, чтобы Викулу пензию отказать? Руки поднялись довольно густо.
Жасеин. Пешка пусть считает.
Веселинов. Жасеин, опять?
Жасеин. Петинья Петровна, какой разница?
Пряхина. Чего же считать, и так все ясно. Большинство против.
Веселинов. Вот видите, Викул Андриянович, не получается у вас с колхозной пенсией. Придется вам ждать государственную.
Викул (встает, тычет себя кепкой в грудь). Дак же обсудить надоть.
Веселинов. Все уж, все! Голосование было!
Викул. Одно дело голосование, другое — обсудить надоть. Мне никак нельзя без пензии. (Он опять кланяется президиуму.) Товарищи правление! Товарищи мужчины и протчие женщины.
Веселинов (косо поглядывая на повестку дня). Разбирается заявление Черепенникова Федула Матвеевича.
Минеевич (кричит). Очередной!
Встает Федул, плотный, квадратный, с лихо закрученными усами.
Федул (кричит на Викула). Кого тебе ишшо надо? Вырешили старики — и садись!
Викул. Поскольку кормильца лишен…
Веселинов. Вам будут хлопотать пенсию через сельсовет.
Федосей Иванович (вставая). Дадим ему восемьдесят пять рублей, как беспризорному. Но учтите, тогда его надо из колхоза выводить.
Викул. А у вас таких правое нету, чтобы выводить меня из колхоза. Два ездовых хомута сдал, три бороны, одну железную…
Веселинов. Ясно, ясно. Решили с вами. Садитесь.
Викул наконец садится.
Викул (сидя). Обсудить надоть, я тоже законы знаю… Найду правду, найду.
Федул (тараща глаза на президиум, руки по швам). Я тоже сдал в кладовую накопления: двух кобыл, одну жеребую, бричку на железном ходу, двенадцать метров пеньковой веревки для постромок…
Пряхина. Ты лучше скажи: где работал?
Федул. А где же? В колхозе; и работал.
Пряхина. В колхозе? А кто же тебя видел, как ты работал?
Федул. Могут подтвердить свидетельским показанием: Амос, Иван, Корнеев, Микиш… Минеевич. Это какой Микиш? Федул. А Черепенников.
Минеевич. Дак он же второй год как помер!
Федул (не моргнув глазом). Ну, тогда Семен. Минеевич (взрываясь). Ты самулянт! Ты всю жизнь просамулировал.
Федул. А ты прорыбачил. На пасеке бабу оставишь, а сам на реку. Теперь ишшо на сцену залез. Слазь оттудова! Не заслужил.
Минеевич (бьет кулаком об стол). Да я тебе слова лишаю!
Федул. Лишенцев теперь нету. Упоздал на сорок лет. Не в комбеде сидишь.
Минеевич (багровея). Ты как был подкулачником, так и остался.
Федул. А ты раскулаченными холстинами торговал.
Пряхина. Федул Матвеевич, припомните все-таки, где вы работали, в какой бригаде?
Федул. Вот те раз! А кто вас всю войну дровами обвозил? Школу, сельсовет!
Сын Федула (сидя, дергает за полу пиджака отца). Папань, это же ты от райтопа работал Федул (отымает полу). А ты молчи! Тебя не спрашивают. (Пряхиной.) А кто в бойной работал? Минеевич. Бойная от сельпа была.
Федул. Хорошо, ладно… А кто десятидворкой по дорожному делу руководил? Кто вас выгонял с подводами за щебнем, за песком? Это вы мне так теперь отплачиваете? Мстительность ваша, и больше ничего…
1-й голос из зала. Это общественная нагрузка!
2-й голос. Не юляй. В какой бригаде работал?
Сын Федула. Садись, папань, садись.
Федул. А ты молчи! (Скидывает с себя пиджак, за который тянет сын, и торопливо начинает выдергивать рубаху из-за пояса.) А теперь учтите такую прокламацию. Поскольку я награжденный Георгием и воевал в последнюю очередь в германскую…
Минеевич. Германская не в зачет!
Федул. Ладно! Тогда японская! Я был ишшо в Цусиме, на «Цесаревиче» то есть. А в плен попадал! Это как можно отбросить? Что надо мной там японец исделал? (Он заголил под самую шею рубаху, обнажив синевато-белое брюхо и грудь. На его груди, размахнув крылья, парил вытатуированный орел, в когтях он нес женщину, у которой вместо головы приставлен сморщенный Федулов пуп.) Вот какие протчие предметы оставил на моем теле плен. Спрашивается: когда же мне было работать? Или это не в зачет?
Федосей Иванович. Ты нам пузо не показывай! Его в протокол не запишешь. И птицу твою мы видели. Опусти рубаху! (Повышая голос.) Ты что, не знаешь, как отвечать надо? В какой бригаде работал? Говори!
Федул опустил рубаху и молча стал запихивать ее под пояс.
Пряхина. А что его спрашивать? Голосовать надо.
Минеевич. Поскольку Федул Черепенников стажу колхозного не подтвердил, ставим на голосование. Кто за то, чтобы пензию Федулу отказать?
Руки поднялись довольно густо.
Веселинов. Можно не считать. Опустите руки. И последний вопрос: какую пенсию назначим Максиму Минеевичу Пустовалову? Он просит не сто пятьдесят рублей, как все, а двести. Поскольку говорит, что он создавал колхоз.
Минеевич встал, опираясь кулаками на стол.
Голос из зала. Ты создавал колхоз? Как это так?
Минеевич. Которые молодые, не знают как раз… У Толоконцевой горы стояла Панфилова мельница. В тридцатом годе ее растащили, а Панфилова сослали, то есть вослед. Феоктист, не дай соврать! Помнишь, в двадцать девятом годе мы всем миром у Панфила собрались на помол?
Голос из зала. Феоктист за дровами уехал.
Минеевич (метнулся к бригадиру в президиуме). Егор Иванович, не дай соврать. Ты ишшо маленьким был.
Егор Иванович. Я не помню.
Минеевич. Да не с тобой, чудак человек, с отцом твоим ездили на помол. Значит, я, Иван, Феоктист… Голос из зала. Ты не юляй!
Минеевич (словно подстегнутый). Как впервой назывался наш колхоз? Ну? Муравей… Мураш то есть. А кто ему дал такое название? Я придумал! А через чего? Сидели мы в мельничном пристрое. Сговорились — артель создавать. А какое название? Смотрю я, по моим чембарам мураш ползет. Я его — цоп! И кверху… (Минеевич вскинул щепоть, словно в пальцах был зажат этот муравей.) Мурашом, грю, и назовем. Так и вырешили… Магарыч распили. (Минеевич мотнул головой и добавил.) За помол то есть…
Федул (встает с места). Гражданы колхозники! Они тем разом перепились и татарина Назырку заседлали. А Минеевич сел на него верхом и вокруг жернова ездил.
Минеевич (покрывая хохот, кричит). Врет он! Он самулянт.
Федул. А кого за это выключали из артели? Кого? Он всю жизь бабу на пасеке продержал. За что же ему двести рублей?
Федосей Иванович (наклоняясь к Веселинову). Прямо не Минеевич, а как это… литературный инструктаж.
Веселинов. Не инструктаж, а персонаж.
Федосей Иванович. Какая разница. Веселинов. Кто за то, чтобы Максиму Минеевичу назначить пенсию в двести рублей? Зал не колыхнулся.
Веселинов. Понятно. Кто за сто пятьдесят? Как всем… Единогласно.
Минеевич (в сердцах). А ежели как всем, сами и заседайте. В насмешку сидеть не желаем. (Уходит из президиума.) Пряхина (Веселинову). Вторым вопросом давай пустим итоги актива?
Веселинов. Нет, второй вопрос Федосей Иванович забронировал. Тебе — третий.
Пряхина. Но ведь Казанков приказал…
Веселинов. Тебе он приказал, ты и выступишь… когда очередь подойдет. (Обращаясь в зал.) Товарищи, по первому вопросу все. Шестнадцать пенсий выдали, две — отказали. Слово имеет председатель сельсовета Елкин Федосей Иванович.
Федосей Иванович (подошел к столу, раскрыл папку с делами). Товарищи, поступила жалоба от гражданки Кривошеевой Евдокии Семеновны на Суханова Парамона Ивановича и Черепенникова Федула Матвеевича в том, что они, отперев замок, вошли в дом Кривошеевой, выпили осадки от пива, хлебную опару и съели на закуску месиво для поросенка. Посему поросенок визжал, когда пришла хозяйка. Вопросы имеются?
1-й голос из зала. Судить их надо колхозным судом чести.
2-й голос из зала. Хорошенько их приструните! Они, как попы, по дворам шастают.
Федосей Иванович. В таком разе суд колхозной чести занимает свои места в составе председателя — Фетиньи Петровны и заседателей — я и Егор Иванович.
Судьи рассаживаются.
Пряхина. Подсудимые, встаньте!
Федул и Парамон встали.
Пряхина. Как вы проникли в избу Кривошеевой?
Парамон. Подошли — замок висит… Ну, мы его и шевельнули. Я шевельнул замочек, ай ты, Федул?
Федул. Кого его шевелить? Это он от ветру.
Кривошеиха (вставая с места). От ветру? Эх, бесстыжие ваши глаза! Небось палец-то об замок зашиб.
Парамон (тычет в ее сторону обвязанным тряпицей большим пальцем). На, посмотри, на нем шкуры нет.
Пряхина. А что у тебя с пальцем?
Парамон. Чирьяка под ногтем. Фелшар грит— исделай винную и помочи. Авось отмякнет. Я вскипятил чугунок да сунул туда палец-то. Вся шкура и спустилась, как чулок. Федосей Иванович. Не отвлекайтесь! Что в избе делали?
Федул. А что там делать? Чай, не на работу мы ходили к Кривошеихе.
Федосей Иванович. Не рассуждать! Отвечать согласно уставу
Парамон. Посмотрели, посмотрели — вроде никого нет.
Пряхина. А вы думали — там гостей застолица?
Парамон. Пускай Федул скажет.
Федул. Я, значит, заглянул на шесток — лагун не лагунэ и чугуном не назовешь. Ну, вроде бидон стоит. А в нем и пива-то нет, так — гушшина.
Парамон. Одна видимость.
Федул. Мы ее и выпили.
Парамон. Так, малость было. На донышке.
Пряхина. А больше ничего не брали?
Федул. Боле ничего.
Кривошеиха (вставая с места). Ах, совесть ваша! И где же на донышке? Там боле пол бидона было. Опара хлебная в деже неделю стояла — и ее выжрали. А кто картовь съел? Поросенку стояла в чашке, на скамье. Девки лапшу не поели, я ее тоже туда. Пришла я — поросенок визжит. Я хвать чашку, а там и очистков-то нету. Все подчистую стрескали. Хряки они, хряки и есть.
Кривошеиха под общий хохот села.
Пряхина. Что будем с ними делать?
Федосей Иванович. Выговор записать в дело. Голос из зала. Пускай покаются.
Федул. Гражданы колхозники! Ну чего с кем не бывает? Простить надобно. А мы боле не будем. Голос из зала. А Парамон?
Парамон. Что Парамон? Иль я чужих коров доил? Не боле других пил.
Федосей Иванович. Хорошо, запишем выговор. В зале задвигали стульями.
Веселинов. Подождите расходиться! Слово имеет парторг Фетинья Петровна. Пряхина (встает). Товарищи как вам небезызвестно, на областном активе приняты повышенные обязательства по мясу. Наш колхоз не может оставаться в стороне. Мы тут подготовили проект решения…
Голос из зала. Ежели подготовили, тогда чего нас задерживать?
Пряхина. Товарищи, это же проект!
Голос из зала. Какой у вас проект есть, такой он и будет.
2-й голос. У них решение, а мы сиди тут и проектируй.
Пряхина. Товарищи, мы должны заново пересчитать наши обязательства по мясу.
1-й голос. Так мы же только на той неделе считали.
2-й голос. Она еще нарасти на успела, мясо-то.
Пряхина. Товарищи, тот план был занижен.
1-й голос из зала. Его председатель писал, с него и спрашивайте.
2-й голос. Мы не счетоводы. Некогда нам считать.
3-й голос. Бабы, стадо гонят! В зале задвигали скамьями, народ встал.
Пряхина (Веселинову) Может, ты все-таки остановишь народ?
Веселинов (вставая). Моя повестка исчерпана.
Народ расходится.
Автор выходит на авансцену, говорит как бы самому себе.
Автор. Н-да, вот тебе и три плана…

Журнал Юность № 4 апрель 1988 г.

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области